Освободить заключённых практикующих, помогая прокурорам отвергнуть преследование и обрести спасение

(Minghui.org) Двое практикующих в соседнем округе были арестованы, и полиция передала их дело в прокуратуру. Несколько практикующих решили спасти их.

Мы пошли в прокуратуру вместе с членами семей задержанных практикующих, чтобы подать жалобу на главу Управления внутренней безопасности за арест практикующих. Там как раз оказался адвокат другого практикующего, который пришёл, чтобы ознакомиться с материалами его дела.

Адвокат помог нам объяснить прокурору, что практика Фалуньгун защищена законом. Не имея возможности опровергнуть доводы адвоката, прокурор Ин расстроилась и громким угрожающим голосом сделала адвокату выговор.

Не желая создавать ещё большее напряжение, я вмешалась и дружеским тоном сказала Ин, что у меня есть к ней вопрос. Чтобы защитить себя, я сказала, что являюсь сестрой одной из задержанных практикующих.

Ин посмотрела на меня, и её тон немного смягчился. «Хорошо, я понимаю вашу заботу о членах семьи. Я постараюсь разъяснить вам, насколько могу», — ответила она.

Глядя ей в глаза, я искренне сказала, что мы считаем неправильным использовать статью 300 Уголовного кодекса в качестве оправдания ареста моей сестры, задержанной практикующей. Во-первых, Фалуньгун не является культом и не входит в список культов, опубликованный Главным управлением Государственного совета и Министерства общественной безопасности. Поэтому должностные лица системы правосудия не вправе просто использовать внутреннее уведомление Верховного суда и Верховной прокуратуры для судебного преследования практикующих Фалуньгун.

Адвокат также время от времени добавлял несколько слов, чтобы поддержать меня. Я объяснила, что моя сестра – обычная гражданка и никак не может «препятствовать исполнению закона», как указано в статье 300 Уголовного кодекса.

«Кроме того, есть новые инициативы, согласно которым должностные лица системы правосудия будут нести ответственность за дела, которые они рассматривали, в том числе в прошлом, – пояснила я. – Рано или поздно наступит день, когда невиновность моей сестры будет восстановлена. Отказываясь от дела моей сестры, вы защищаете достоинство закона и оставляете чистую репутацию для своего будущего».

Понимание правды

Пока мы разговаривали, я встала и подошла к столу Ин, сама того не осознавая. Двое детей практикующей также стояли рядом со мной и умоляли Ин: «Пожалуйста, отпусти нашу маму».

Я также отправляла праведные мысли, чтобы она могла понять правду о Фалуньгун. Другие практикующие тоже отправляли праведные мысли снаружи  у стен прокуратуры. Мало-помалу я заметила, как меняется Ин от нетерпения к колебаниям и глубоким размышлениям. Я знала, что мои слова тронули её.

«Послушайте, для судебного преследования моей сестры нет законных оснований. Самый простой способ – отклонить её дело», – добавила я.

Затем я рассказала ей такую историю: «Солдаты, которые предстали перед судом после Второй мировой войны, сказали, что не делали ничего плохого, выполняя приказы. Но судья сказал, что солдат мог немного приподнять ствол орудия, чтобы сохранить человеку жизнь. У вас всегда есть выбор».

«Ладно, ладно, я поняла. Вы говорите, что Фалуньгун не является одним из 14 культов, и что она не нарушала какого-либо закона, – сказала Ин. – Решение принимаю не я, но я передам свою рекомендацию для вас».

Когда позже в суде состоялось слушание, обвинителем была не Ин, а другой судья. Она вошла в зал суда, но ничего не сказала. Я догадалась, что она отказалась от дела, не желая преследовать практикующего против своей совести.

Разговор у компьютера

В следующий раз я встретила Ин после того, как была арестована другая практикующая Мэй. Я работала в процессе их спасения с тем же адвокатом. Муж Мэй был робок и не посмел идти в прокуратуру. Практикующие уговаривали его приехать, но после прибытия он остался в машине.

Мы не знали, кто является прокурором, ведущим дело Мэй, и не знали, у кого спросить. В отделе делопроизводства мы увидели Ин. Она узнала адвоката, и они разговорились. Ин сказала, что уволилась из прокуратуры. Когда мы спросили её о деле Мэй, она сказала, что оно официально не передано.

«Мы не можем разглашать какую-либо информацию. Более того, нужно ещё подать письмо, чтобы доказать родство с человеком», — добавила она.

«Мэй – моя сестра, и её муж ждёт снаружи. Подойдёт ли его удостоверение личности, – спросила я. – Знаете, нам было нелегко сюда добраться».

«Нет, удостоверения личности недостаточно», – ответила она.

В этот момент Ин взглянула на меня и отвернулась. Затем она быстро посмотрела на меня серьёзным взглядом. Я чувствовала себя немного неловко, думая, что она могла узнать меня. В прошлый раз я не надела маску и разговаривала с ней почти два часа. В этот раз я была в маске из-за пандемии, но глаза маска не закрывала, и мой голос был прежним. Она смотрела на меня некоторое время, встала, что-то прошептала другому человеку и вышла.

Я немного занервничала: «Я следила за столькими делами Фалуньгун, и она могла уже понять, что я не член семьи. Так что, возможно, она вышла, чтобы попытаться добиться моего ареста. Мне уйти отсюда, чтобы меня не арестовали?» Но потом я подумала: «Чего я боюсь? Я пришла сюда по благому делу и просто должна быть в праведном состоянии. Дафа подвергается нападкам, Учителя оскорбляют, а учеников Дафа преследуют. Почему я не могу настойчиво добиваться справедливости?!» Думая об этом, я обратилась к Учителю в сердце и успокоилась.

Через некоторое время Ин вернулась и села за свой стол. Затем она открыла компьютер, посмотрела прямо на меня с улыбкой и сказала: «Извините, я действительно не могу вам сказать. Я не могу нарушать правила. Послушайте, у нас есть правила и порядок». Она также повернула монитор компьютера немного в бок. Через широкий стол я увидела имя Мэй на экране компьютера. Я попыталась рассмотреть поближе, но не знала, куда смотреть, и не могла ясно разглядеть.

Увидев, что я выгляжу немного смущённой, Ин ещё немного повернула монитор ко мне.

«Спасибо», – сказала я ей. Выражение её лица было искренним, и я улыбнулась ей в ответ.

«Пойдёмте», – сказал адвокат как раз в этот момент. Я спросила адвоката, куда мы идём, и он сказал: «Мы идём к прокурору, который ведёт это дело».

Когда я спросила его, как он узнал, кто это, он ответил: «Имя было на экране компьютера. Я увидел его».

Я была взволнована и благодарна Ин за помощь. 

Сон

Спасение соучеников также является процессом самосовершенствования. Однажды после ареста одного практикующего его семья подала уголовную жалобу на всех причастных к этому лиц, от полиции до прокурора. Когда суд проводил второе заседание, один из членов семьи сказал прокурору: «Мы возбудили против вас уголовное дело. Вы должны взять самоотвод».

«Вы подали на меня в суд? Почему?!» – спросил прокурор.

«Преступление в нарушении закона ради личной выгоды, – ответил практикующий. – Вы можете пойти и прочитать жалобу».

Прокурор, растерявшись, положил голову на стол.

Это происшествие шокировало прокуратуру. Местная полиция хотела отомстить семье. Они также преследовали некоторых местных практикующих. Некоторые практикующие просили меня вести себя сдержанно. Я знала, что было бы неправильно прекращать спасать задержанных практикующих, но также и боялась. И вот однажды мне приснился сон.

Во сне я увидела полицейских в машине, которые ехали меня арестовывать. Я выбежала через заднюю дверь. Когда полицейская машина уже почти догнала меня, большой белоснежный орёл схватил меня под руки и взлетел прямо в небо. Сверху полицейская машина походила на спичечный коробок. Полиция не могла найти меня. Орёл опустил меня, и я была в безопасности.

Когда я проснулась, у меня было лёгкое и чудесное ощущение, будто я летаю вместе с орлом. Я расплакалась, так как знала, что это Учитель подбадривает меня и наставляет не бояться. Порочные люди ничего из себя не представляют, они слишком низки, чтобы добраться до нас.

Я знаю, что мы должны помогать Учителю спасать людей, в том числе и чиновников системы правосудия. Они в опасности, поскольку преследуют невиновных практикующих Фалуньгун за следование принципам «Истина, Доброта, Терпение». Мы делаем всё это не только для того, чтобы остановить преследование, но и чтобы помочь этим людям обрести хорошее будущее.