(Minghui.org) Тюрьмы в Китае широко используют рабский труд заключённых. При работе с компаниями, им часто требуется организационно-техническая помощь, поэтому предприятия предоставляют своих сотрудников, которые тесно взаимодействуют с тюремным руководством и заключёнными, хотя и не имеют отношения к тюремной системе.
Один из них, Хуа (псевдоним), обладая хорошими техническими навыками и опытом управления, последние десять с лишним лет, как посредник компании, работал в нескольких тюрьмах. Со временем он стал рассказывать о реальной обстановке в тюрьмах. После начала пандемии он предоставил более подробную, и шокирующую информацию о бесчеловечном обращении с практикующими Фалуньгун в тюрьмах.
Жестокость и скрытность
Репортёр: Раньше вы рассказывали об обычных заключённых в тюрьмах и никогда не упоминали о практикующих Фалуньгун. Почему сейчас вы захотели говорить о Фалуньгун?
Хуа: Я должен был хорошо обдумать, что говорить, а что нет. Наверное, основная причина – это пандемия. Честно говоря, если бы не совет одного заключённого практикующего Фалуньгун, я бы умер в прошлом году от пандемии. Однако у нас нет времени говорить об этом. Сейчас я хочу обобщить свои наблюдения и рассказать о преследовании практикующих в этих тюрьмах.
Репортёр: Я знаю, что вы более десяти лет работали в качестве представителя компании в нескольких тюрьмах. Вы, должно быть, многое повидали.
Хуа: Да. Мне кажется, преследование можно разделить на два этапа. С 2000 по 2010 год жестокое обращение коммунистических властей с практикующими Фалуньгун в тюрьмах было вопиющим. С 2012 года жестокое обращение продолжается, но теперь оно большей частью происходит в скрытой форме.
Репортёр: После освобождения из тюрьмы один практикующий опубликовал фотографии, иллюстрирующие жестокое обращение с практикующими в тюрьме. Но в репортаже программы «Focus Report» Центрального телевидения (CCTV) утверждалось, что фотографии не отражают действительности. Однако некоторые люди поверили фотографиям, поскольку знают, что КПК и канал CCTV всегда лгут.
Хуа: Многие люди не осознают, насколько злобной и коварной является КПК. Когда она начала открыто подавлять Фалуньгун, заявляя о «диктатуре пролетариата», она утверждала, что делает это для блага людей. Фотографии, о которых было упомянуто в программе «Focus Report», говорили о реальных событиях, и КПК выпустила это сообщение, с целью запугать широкую общественность напоминанием о том, что происходит, когда не слушают партию. Если зрители подвергли сомнению фотографии, значит КПК дезинформацией достигала своей цели, а если поверили, значит КПК успешно запугала их.
Репортёр: Я согласен, что в то время люди как в тюрьме, так и за её пределами узнавали о происходящем. А как дело обстоит сейчас?
Хуа: Преследование по-прежнему безжалостно, но оно стало более скрытным. Вот пример. Около пяти лет назад практикующего Лэя (псевдоним) пытали около десятка заключённых, которые 15 дней и ночей заставляли его сидеть неподвижно и не разрешали закрывать глаза. Это было ужасно, но Лэй не сдавался. Те заключённые, которые пытали Лэя, хорошо знали меня и рассчитывали, что я могу достать для них некоторые вещи, такие как сигареты, вино, наличные деньги, мобильные телефоны и прочее. Они рассказали мне об этом. Все 15 дней Лэй находился на складе мастерской, поэтому другие заключённые не знали, что происходит, и возможно думали, что он заключён в изолятор. На ночь практикующего помещали в пустую телевизионную комнату, и заставляли сидеть прямо, не двигаясь и не закрывая глаз.
Репортер: Ему 15 дней не давали закрывать глаза?
Хуа: Да. Если он это делал, его били по лицу, по голове. Существуют и другие виды пыток. Мне, как постороннему, было не по себе от этого. Иногда я ходил по мастерской, смотрел на работающих там заключённых, и думал, что в будущем они могут выступить свидетелями. Однажды я поговорил об этом с Баем, хорошим другом Лэя.
«Знаешь, то, что пережил Лэй, похоже на ад», – прошептал я ему, когда у него был небольшой перерыв. Я думал, Бай сейчас скажет, насколько порочна КПК. Но, к моему удивлению, он непонимающе посмотрел на меня и спросил: «Что случилось?»
Я был потрясён и ответил: «Лэя 15 дней лишали сна. Ты не знаешь, что он едва не лишился рассудка?»
«Нет, не знаю, – честно ответил Бай. – Мне никто не говорил об этом. Каждый вечер после просмотра телевизора и переклички я ложился спать. Каждое утро мы собирались в механическом цеху, чтобы побыстрей закончить установленную норму. Я действительно ничего не знаю об этом».
Репортёр: Понятно. Могли ли практикующие, находящиеся в одной камере, знать, что происходит?
Хуа: Уже нет. Сначала практикующих держали вместе, и они были хорошо осведомлены друг о друге. Позже тюремные чиновники стали получать много писем и телефонных звонков (в том числе от зарубежных практикующих), поэтому старались максимально разделить практикующих – не держать их в одной камере и запрещали общаться друг с другом.
Репортёр: Неудивительно, что люди почти ничего не знают о том, как обращаются с практикующими.
Хуа: Да. КПК прилагает все усилия, чтобы скрыть это. Поэтому я рекомендую практикующим рассказывать об этом людям, иначе никто не будет знать правды. Это не политика. Люди и в Китае, и во всём мире имеют право знать, что происходит.
Тюрьма в тюрьме
Репортёр: Вы сказали, что практикующих разделили и изолировали настолько, насколько это возможно. Это только в одной тюрьме?
Хуа: Нет, это происходило во всех тюрьмах, где я работал.
Репортёр: Но это получается намного дороже, чем содержать их вместе.
Хуа: Верно, однако КПК больше сосредоточена на достижении своей цели, чем на экономии денег. Наблюдая за этим в течение почти 20 лет, я понял, что цель КПК не всегда состоит в том, чтобы физически уничтожить практикующих Фалуньгун. В большей степени она старается любой ценой сломить их волю. Если задуматься, помимо тюрем, по всему Китаю существует огромное количество учреждений, в которые заключены практикующие. Сколько денег было потрачено на это преследование за последние 20 лет? Если бы эти данные были обнародованы, то это потрясло бы многих людей. И всё это продолжается до сих пор!
Репортёр: Пропаганда КПК утверждает, что с заключёнными хорошо обращаются – они могут читать и в свободное время заниматься любимым делом. Это правда?
Хуа: Конечно нет. В таком случае это учреждение называлось бы благотворительным домом, а не тюрьмой. На самом деле для обычных заключённых «чтение» означает принуждение к чтению партийной литературы, а их «хобби» – принудительный труд. Для практикующих «чтение» означает «промывание мозгов». Но просто идеологическая обработка обречена на провал – практикующие были арестованы за то, что занимались Фалуньгун. Как можно заключать их под стражу и требовать, чтобы они отказались от своей веры? Кроме того, практикующие в большинстве случаев лучше образованы, чем сотрудники тюрьмы.
Репортёр: Тогда каким образом руководство тюрьмы справляется с этим?
Хуа: Вот тут-то и появляется «тюрьма в тюрьме». Заключённых, которые нарушают правила или употребляют наркотики, помещают в одиночные камеры, иногда на две недели, а иногда на месяц. Но когда практикующих подвергают жестокому обращению, их часто помещают туда не меньше чем на месяц, хотя законных оснований держать их в одиночной камере нет. Кроме того, число практикующих превышает количество одиночных камер, в результате в тюрьмах появилось это негласное определение «тюрьма в тюрьме».
Репортёр: Это маленькая комната типа одиночной камеры?
Хуа: Везде разные условия. Это может быть часть камеры, отгороженная занавеской. Почти все знают, что это место для пыток над практикующими Фалуньгун. В дневное время это может быть угол в мастерской или часть склада.
Иногда руководство выбирает свободное место за пределами мастерской и приказывает заключённым складывать картонные коробки на площади около двух квадратных метров, и туда помещают практикующего. Одному или нескольким уголовникам поручают всё время наблюдать за ним и записывать каждое его движение. Это может длиться как месяц, так и год.
Репортёр: Я помню, во время Культурной революции интеллигенцию иногда держали в коровниках. Кажется, что-то похоже на то.
Хуа: Согласен. Об этом знают и некоторые заключённые. Когда придёт время, они, вероятно, дадут показания.
Иерархическая сеть
Репортёр: Пытки проводят обычные заключённые?
Хуа: Их проводят обычные заключённые, но приказы отдаёт руководство.
Репортёр: Предлагаются ли заключённым какие-либо поощрения?
Хуа: В основном, сокращение срока заключения. Один «административный» заключённый был приговорён к десяти годам лишения свободы. Благодаря тому, что он помогал в преследовании Фалуньгун, его срок сократили на четыре года.
Репортёр: Я и раньше слышал об «административных» заключённых. Они по положению выше остальных заключённых?
Хуа: Да. Заключённый должен дать взятку, чтобы получить такую должность. В прошлом эта было обычным делом, но теперь происходит более осторожно. Например, когда руководитель отделения находится в офисе, заключённый может с его разрешения передать ему конверт с деньгами. Но из-за недавних антикоррупционных кампаний делать это сейчас рискованно. В качестве альтернативы заключённый может попросить номер телефона руководителя отделения, чтобы члены его или её семьи могли подкупить начальника во вне рабочее время. Но если заключённый плохо знает руководителя отделения, ему приходится обращаться к помощи посредника, которого, конечно, тоже нужно подкупить.
Репортёр: Подкупают только руководителей отделений?
Хуа: Нет, все работники администрации тюрьмы и охранники берут взятки в обмен на услуги. Это ни для кого не секрет. Поэтому невозможно представить, чтобы эти коррумпированные чиновники чему-то «обучали» практикующих Фалуньгун, которые следуют принципам «Истина-Доброта-Терпение», как утверждает КПК. На самом деле, КПК знает это. Таким образом «бумажная процедура» по идеологической обработке обычно заканчивается очень быстро, и его заменяют «высокочувствительным управлением», то есть пытками.
Репортёр: Что это такое?
Хуа: Жестокое обращение с практикующими Фалуньгун в тюрьме разделяется на четыре уровня: камера, отделение, отдел образования и начальник тюрьмы. В то же время с обычными заключёнными оно начинается и заканчивается камерой и никогда не выходит за пределы отделения.
Почему для преследования заключённых последователей Фалуньгун необходимы четыре уровня иерархии? Каждый уровень имеет разные полномочия и власть, но цель у них одна – заставить практикующих отказаться от своей веры в обмен на большие бонусы и политические выгоды. Особенно это касается начальника тюрьмы и сотрудников отдела образования – они сидят в тихих и уютных кабинетах, но руководят такими порочными делами, что их жертвы испытывают все ужасы ада.
Репортёр: Сколько всего должностей у административных заключённых?
Хуа: Обычно в отделении их восемь, включая контролёра производственной линии, кладовщика, инспектора качества, пропагандиста (отвечающего за «обучающие» материалы для «промывания мозгов»), помощника по медицинским вопросам, ответственного по борьбе с беспорядками, уборщика и охранника (следит за тем, кто входит и выходит в здание).
Все эти административные заключённые также активно участвуют в преследовании практикующих Фалуньгун. Вместе с уголовниками, охранниками и руководителями всех уровней, они образуют порочную сеть, которая обнажает худшие человеческие проявления к невиновным практикующим Фалуньгун в современном Китае.
Все материалы, опубликованные на этом веб-сайте, защищены авторским правом Minghui.org.
