(Minghui.org) Примечание редактора: Чэнь Цзин, талантливую выпускницу высшего учебного заведения, в 20-летнем возрасте подвергли преследованию за приверженность Фалуньгун, духовной практике, которую с 1999 года репрессируют коммунистические власти Китая. Когда она училась в колледже её поместили под домашний арест, пригрозив отчислением и тюремным заключением. После окончания учёбы её уволили из больницы, где у неё была хорошая работа. Чтобы избежать дальнейшего преследования, она вынуждена была переезжать с места на место и долгие годы жила, постоянно испытывая чувство страха. Когда ей было 37 лет, её арестовали и приговорили к пяти годам лишения свободы. В центре заключения и в тюрьме её подвергали жестоким пыткам.
Чэнь Цзин
Чэнь подробно рассказывает о том, какие физические и психологические пытки к ней применяли.
Часть 1 см. здесь
Переведена в центр заключения
4 февраля, поскольку я решительно протестовала, меня не стали отвозить в полицейский участок. В то время меня мучило расстройство желудка, я не могла есть. Ли Чжуни пришёл в центр заключения рано утром и весь день угрожал тем, что мне вынесут суровый приговор, а при моём обращении за помощью к адвокатам по правам человека (которых он назвал лжецами) приговор будет ещё более суровым. Он сказал, что если я буду продолжать упрямиться, то, возможно, больше не смогу увидеть своих престарелых родителей. С другой стороны, если я буду сотрудничать с ними, они могут немедленно освободить меня.
Около 17 часов меня отвезли в больницу на обследование, а затем в 19 часов доставили в центр заключения Цзямусы, оформив уголовное задержание по обвинению в «оскорблении государственного флага».
Обстановка в центре заключения была очень плохой, в одной камере содержалось более 20 человек. Постельное белье было ветхим, а матрас таким старым, что наполнитель в нём сбился в комки. Приходилось лежать на неровной поверхности, и это было невыносимо. В камере воняло тухлой рыбой. Основной пищей были некачественные булочки из кукурузной муки и водянистый суп, из которого на дно тарелки оседал песок. Не было горячей воды для питья. Если я хотела съесть что-нибудь получше, мне приходилось за это платить, и цены были намного выше, чем в ресторане.
В центре заключения задержанных использовали как рабов и заставляли тяжело трудиться, чтобы зарабатывать доход для центра заключения. Одна из работ заключалась в том, чтобы обёртывать яркой цветной бумагой концы палочек для фруктов и закусок. Каждый заключённый должен был сделать 10 000 таких палочек в день. Тот, кто не мог выполнить норму, должен был работать сверхурочно, иногда всю ночь.
Некоторым заключённым разрешали спать только два-три часа в сутки. Других наказывали тем, что заставляли сидеть на деревянных досках, не разрешали пользоваться туалетом и принимать пищу. Трудовую норму заключённым могли снизить, если их родственники давали взятки охранникам.
Я отказалась от принудительных работ, потому что не совершила никакого преступления. Но психологические пытки, которые я переносила, были гораздо более разрушительными, чем физическое наказание.
8 февраля, в день китайского Нового года, Ли Чжуни пришёл в центр заключения допросить меня. Он хотел проверить, не сломлен ли мой дух плохими условиями содержания. Он спросил, почему я поехала в Гонконг. Я подумала, что он хочет обвинить меня в сговоре с иностранными силами. Он ничего не добился от меня.
Ли Чжуни сказал сотрудникам центра заключения, чтобы они уделили особое внимание наблюдению за мной, так как это было приказано Министерством общественной безопасности центрального правительства и Департаментом общественной безопасности провинции Хэйлунцзян. Он сказал, что я являюсь важной персоной среди практикующих Фалуньгун, и попросил их перевести меня в камеру, где нет практикующих Фалуньгун, а также назначить человека, который будет следить за мной и склонять меня к сотрудничеству.
Уловка, направленная на семейную привязанность
Ян Бо и два других офицера полиции провинции Хэйлунцзян долго изучали моё дело. Они изучили всё досье на меня и мою семью, даже провели расследование жизни моей сестры и истории её брака. Ли Чжуни связался с моими одноклассниками и коллегами по колледжу, чтобы узнать о моих интересах и увлечениях.
Однажды, примерно в конце февраля, полицейские из Департамента общественной безопасности провинции Хэйлунцзян привезли моих родителей, сестру и её мужа в центр заключения. Родители, которым уже было больше 70 лет, плакали. Маму заставили встать передо мной на колени, чтобы тем самым оказать на меня давление и принудить отказаться от Фалуньгун. Мама находилась под таким давлением, что ей было трудно дышать. Всю мою семью вынуждали быть против меня.
5 и 6 марта Ли Чжуни снова привёз родителей и сестру в полицейский участок, чтобы при встрече со мной они убедили меня сотрудничать с полицией. Родители проехали тысячи километров до Цзямусы, и им было трудно адаптироваться к незнакомой обстановке в условиях холодной зимы. Каждый раз, когда они приезжали, сестре приходилось отпрашиваться с работы. Она была очень занята, и ей было нелегко договориться об отгулах. У её мужа не было оплачиваемого отпуска. К тому у них был маленький ребёнок и престарелые родители мужа, о которых нужно было заботиться.
Ли неоднократно приводил моих родителей в полицейский участок в марте и апреле. Родители всегда плакали, когда видели меня. Мне было очень тяжело из-за страданий близких, ещё тяжелее было видеть, как их обманывают и они сотрудничают с полицией.
Ли лицемерно хорошо относился к ним, подвозя их на машине, но в то же время держал их подальше от моих друзей-практикующих. Он использовал против меня привязанность родственников ко мне. Он говорил им: «Вы так заботитесь о Чэнь Цзин, но она совсем не думает о вас. От неё требуется всего одно предложение, чтобы мы освободили её, но она явно не хочет возвращаться домой. Она не хочет вас видеть».
Хотя мне было очень больно видеть страдания своих близких, я знала, что не могу пойти на компромисс и уступить режиму. Ли, поняв, что они не смогут достичь своей цели, используя мою семью, перестал лицемерить и больше не отвечал на телефонные звонки моих родителей.
Допросы до суда
Во время одного из допросов Ли Чжуни и другие использовали признания ранее арестованных практикующих Фалуньгун, чтобы обмануть меня, и записали в протокол всё, что хотели. Ли Цян спросил меня: «Во время допроса не было избиений или словесных оскорблений, верно?» Меня недавно подвешивали и пытали, и мне было очень больно. Я посмотрела прямо на него и не ответила. Он громко рассмеялся, а затем написал «Нет» на компьютерном бланке. Он заставил меня прочитать протокол допроса и подписать его, записывая это на видео. Позже видеозапись была показана на суде.
Во время допросов в марте и апреле Ян Бо и Ли Чжуни каждый день курили в закрытой комнате, зная, что Фалуньгун рекомендует практикующим не курить. Они по очереди непрерывно «промывали» мне мозги: клеветали на Фалуньгун, веб-сайт «Минхуэй» и СМИ, основанные практикующими Фалуньгун для того, чтобы распространять в мире новости о Китае без цензуры. Они также клеветали на адвокатов по правам человека, которые защищают практикующих Фалуньгун.
Однажды Ли пришёл в центр заключения, чтобы встретиться со мной. Я спокойно попросила его прекратить преследование практикующих Фалуньгун. В ответ он стал угрожать мне и сказал, что арестует ещё больше практикующих, если я не сдамся. Он также сказал (чтобы ослабить мою силу воли), что практикующий Чуань Цзин, которого я знала, умер, и был разочарован тем, что это не подействовало на меня.
В результате пыток и частых допросов я очень ослабела. Я не могла пошевелить руками из-за сильной боли. Мне было трудно говорить. У меня по две недели не было опорожнения кишечника и в течение пяти месяцев не было менструации.
Видя, что я отказываюсь прямо отвечать на их вопросы, они попытались поговорить со мной и спрашивали, например, когда я начала практиковать Фалуньгун, каких практикующих знаю, почему не вышла замуж, откуда у меня деньги на покупку дома и каков мой основной источник дохода. Я рассказывала им только о том, какую пользу получила от практики Фалуньгун, но не стала отвечать на другие вопросы.
Иногда они притворялись, что заботятся обо мне, чтобы добиться от меня сотрудничества, и говорили, что не против того, чтобы я занималась Фалуньгун. Но когда мне действительно что-то было нужно, даже какая-то мелочь, например, резинка для волос, они не давали мне её и даже не разрешали купить. Они смеялись надо мной: «Ты же здесь сидишь! Неужели тебя всё ещё волнует, как ты выглядишь?» Иногда они угрожали мне и говорили, что я, возможно, больше не смогу носить длинные волосы и красивую одежду, так как меня ждёт бесконечная тюремная жизнь.
Но как бы высокомерно и надменно они ни вели себя, они боялись, что люди узнают, что они со мной сделали. Допрашивая меня, Ян Бо и Ли Чжуни каждый день плотно закрывали дверь. Однажды я не могла дышать из-за сигаретного дыма, и после моих неоднократных просьб они все-таки приоткрыли дверь. Мужчина, заблудившийся в полицейском участке, случайно просунул голову в приоткрытую дверь. Ян и Ли сразу же занервничали и закрыли дверь, а Ли даже выбежал, чтобы узнать, что это за человек.
Каждый раз, приезжая в центр заключения, чтобы увезти меня в полицейский участок, они натягивали мне капюшон куртки на голову, хотя я просила их не делать этого, так как задыхалась. Они всегда парковались прямо у здания полиции и, выходя из машины, поглубже натягивали на головы свои шапки и оглядывались по сторонам. Когда мы входили в здание, один всегда шёл впереди меня, другой – позади.
Однажды, когда меня допрашивал Чжан Цзя, зазвонил мобильный телефон. Это звонил его сын. Голос Чжана сразу стал нежным, изменилась даже манера поведения с яростной на очень мягкую. Он долго разговаривал с маленьким сыном. После его звонка я сказала ему: «По вашему разговору с сыном я могу судить, что вы хороший отец и, должно быть, очень любите своего сына. Но задумывались ли вы о том, что он будет думать о вас, если однажды узнает, что вы пытали женщину, которая ненамного старше его матери? Иногда, когда я вспоминаю, как вы меня били, я думаю, что у вас тоже есть жена и сестра. А я всего лишь женщина. Я ничего вам не сделала. Я не держу на вас зла. Как вы можете так мучить и бить меня?»
После моих слов Чжан сделал долгую паузу, а потом сказал тихим мягким голосом: «Вы думаете, это то, чем мне хотелось бы заниматься? Но это моя работа, и я буду делать всё, что прикажет начальник. Почему я должен вас мучить? На самом деле, мы соседи. Я живу в доме рядом с вашим. Я могу видеть ваш дом из своего окна на северной стороне».
Обвинение
Однажды в середине мая у меня состоялась встреча с адвокатом. Ли Чжуни узнал об этом на следующий день и пришёл в ярость. Он угрожал мне и сказал, чтобы я не рассказывала адвокату о том, как надо мной издевались. После этого меня перестали допрашивать.
17 июня прокуроры Ян Цзинцзюань и Лю Вэньцзин из прокуратуры района Цзяоцюй городского округа Цзямусы пришли в центр заключения, чтобы поговорить со мной. Я рассказала Ян, как меня пытали в полиции и как у меня забрали все вещи. Она была очень нетерпелива и не записывала ничего из того, что я ей говорила. Когда я спросила её об этом, она ответила: «Почему я должна записывать всё, что ты говоришь? Откуда мне знать, правда ли то, что ты говоришь?»
26 августа я встретилась со своим вторым адвокатом Хуаном. Только тогда я узнала, что предыдущий адвокат, который представлял меня, был обвинён и заключён в тюрьму.
19 октября из суда района Цзяоцюй городского округа Цзямусы мне в центр заключения привезли на подпись обвинительное заключение. Я попросила разрешения спуститься вниз, чтобы встретиться с курьером из суда. Это была председательствующая судья по моему делу Пу Сюэмэй, которая сказала, что дата слушания ещё не определена. Я попросила её обязательно уведомить мою семью и адвоката. Она согласилась без колебаний, и я подписала документ. Но когда в конце ноября меня навестил адвокат Хуан, оказалось, что ему не сообщили о предъявленном мне обвинении.
(Продолжение следует)
Все материалы, опубликованные на этом веб-сайте, защищены авторским правом Minghui.org.
