Когда началось преследование Фалуньгун, мне было всего 13 лет

(Minghui.org) В 1999 году мне исполнилось 13 лет. Примерно в июле того же года многие окружающие меня добрые люди, которые совершенствовались по принципам «Истина, Доброта, Терпение», подверглись беспрецедентному преследованию со стороны Коммунистической партии Китая (КПК). Хотя прошло более 20 лет после того, как я видела и испытала это, но до сих пор нахожусь под глубоким впечатлением. В июле этого года, когда отмечается 22-я годовщина преследования Фалуньгун в Китае, мне захотелось поделиться некоторыми своими воспоминаниями. 

Начало преследования

В июле 1999 года КПК начала кампанию преследования Фалуньгун. В это время у меня были летние каникулы. Все соученики мужского пола в моём городе, включая отца и дядю Яна, были незаконно арестованы властями города. 

Однажды мама приготовила обед и попросила меня и Хуа (дочь дяди Яна) отнести его отцу и дяде Яну. 

Мне было всего 13 лет, и я никогда не была в городской администрации. Мы под палящим солнцем ехали на велосипедах по асфальтированной дороге, и мне было не по себе. Я не знала, где содержится отец и дядя Ян и как городские власти отнесутся к нам, позволят ли увидеть наших родных. 

Ехали мы недолго, но мысли о неизвестности превратили эту поездку в вечность. Я чувствовала себя беспомощной, но всё же собралась с силами, чтобы выполнить просьбу мамы. Жаркая летняя погода беспокоила меня меньше, чем неизвестность. 

Мы поднялись наверх и вошли в комнату, в которой незаконно содержался отец. Она была не заперта, и за ним никто не следил. Увидев нас, отец был весьма удивлён и спросил: «Почему вы здесь?»

Когда я услышала его вопрос, то расстроилась, но, взяв себя в руки, ответила: «Мы привезли вам немного еды».

Отдавая дань памяти тёте Ян

1 октября 2002 года примерно в 3–4 часа утра спецагенты полиции перелезли через стену, проникли в наш двор и начали стучать в дверь. Хотя они обыскали дом, даже зашли в мою спальню и перерыли всю постель, но ничего не нашли и хотели похитить отца. Женщина-секретарь политико-правового комитета лицемерно сказала мне: «Ничего страшного. Мы поучим их пару дней, и они вернутся».

Уже наступила осень, и мама хотела передать отцу сезонную одежду. Я её остановила, напомнив слова секретаря политико-правового комитета, которая сказала, что отец скоро вернётся, поэтому нам не нужно относить ему одежду.

1 октября – Национальный день Китайской Народной Республики, однако я считаю его днём национальной трагедии, потому что в этот день КПК официально захватила страну.

Спецагенты полиции перелезли через стену и проникли в наш двор, похитили отца и напугали младшего брата. 

Через некоторое время мама пришла в себя и сказала: «Мы не можем позволить им забрать отца. Какие преступления мы совершили?! Поэтому мы пошли в городскую администрацию в надежде вернуть его. По дороге мы обратили внимание на то, что дом дяди Ян и его жены был заперт, а у двери осталась одна женская туфля. 

Мы с мамой поспешили в городскую администрацию. Секретарь политико-правового комитета сообщил нам, что отца увезли, но отказался сказать куда. 

Когда главный полицейский привёл к нам тётю Ян, я обнаружила на ней наручники. Увидев мою маму, она остановилась и отдала ей ключи от дома. К тому времени дядя Ян уже некоторое время находился в незаконном заключении. 

Секретарь комитета по политическим и правовым вопросам пыталась заслужить  благосклонность моей матери и сказала, что когда тётю Ян забрали, на ней была только одна туфля, поэтому она «любезно» одолжила ей пару туфель. Она даже успокаивала меня и советовала пойти в школу.

Я училась в школе-интернате и приезжала домой только один раз в три недели. Когда я вернулась домой, мама одноклассника встретила меня на автобусной остановке и сообщила: «Тётя Ян избита до смерти!» На мои глаза навернулись слёзы, но я должна была их ото всех прятать. 

Только после обеда мама сказала: «Я хочу тебе кое-что сказать. Твою тётю Ян забили до смерти». В этот момент я уже не смогла сдержать слёз, мы с мамой чувствовали глубокую скорбь и долго плакали.

Когда внук дяди и тёти Ян пошёл в начальную школу, там требовали, чтобы все вступили в организацию юных пионеров. Он сказал: «Я не хочу вступать в эту организацию компартии. Они убили мою бабушку!» Учитель отругал его. Услышав это, у меня на глазах выступили слёзы.   

Во время преследования

Дядя твёрдо верил в Фалунь Дафа и поехал в Пекин, чтобы подать обращение в защиту справедливости. Он был членом местной группы, члены которой стали мишенью для преследования. Полицейские обыскали его дом, незаконно задержали, избили и много раз штрафовали его, поэтому ему пришлось переезжать с места на место, спасаясь от преследования. Он вернулся домой только в ночь перед свадьбой сына.

Утром после свадьбы, когда все ещё спали, полицейские из окружного отдела внутренней безопасности ворвались в комнату и похитили моего  дядю. Мы не знали, где он находится, а когда пришли в окружное управление полиции, один сотрудник высокомерно сказал: «Я вам ничего не скажу. Убирайтесь!». Руководитель отдела внутренней безопасности поступил ещё более нагло, сказав: «Вы можете подать на нас в суд», подразумевая, что им нечего бояться, так как суд всегда будет на их стороне. Дядю на год незаконно отправили в исправительно-трудовой лагерь. 

Кроме того, моего свёкра и невестку также отправили в исправительно-трудовой лагерь за то, что они отказались предать свои убеждения. Невестка являлась их главной целью, и до этого была вынуждена переезжать с места на место, чтобы избежать преследования.

Когда мы с мужем собрались пожениться, она вернулась домой. К счастью, мы стали более бдительными и отправили её в ночь перед свадьбой в другое место. Как мы  и предполагали, утром после свадьбы, многие люди из сельской управы пришли, ища её. Не найдя, они потребовали, чтобы мы назвали им адрес её проживания. У мужа не было выбора, кроме как дать им какой-то адрес, случайно найденный в телефоне. Позже мы узнали, что они действительно ходили туда в поисках невестки. 

КПК преследует Фалунь Дафа с 20 июля 1999 года. Это только часть моих воспоминаний. Однако их более чем достаточно, чтобы доказать, насколько злой и бесчеловечной является компартия. Я задокументировала свои воспоминания в июле 2021 года. Мои воспоминания являются правдой и доказательством преследования.