Праведность потрясает и останавливает зло

(Minghui.org) В апреле 2015 года меня с несколькими местными практикующими Фалунь Дафа арестовали и незаконно приговорили к пяти годам тюремного заключения. Все пять лет нас держали в женской тюрьме Ляонин, где за эти годы мы проходили через очень много испытаний. Я хотела бы поделиться несколькими историями, которые, надеюсь, могут помочь другим практикующим.

Праведность членов семьи может остановить зло

Через месяц после того, как меня посадили в тюрьму, одна из моих дочерей услышала, что у меня после пыток появились симптомы болезни. Поэтому она очень обеспокоилась и посетила меня в тюрьме (на самом деле, пытали другую практикующую, а не меня.)

Охранник в приёмной позвонил в отделение тюрьмы, где я находилась, но руководство отделения не разрешило дочери навестить меня, не объясняя причину отказа. Дочь встревожилась и не хотела уходить. Она оставалась в приёмной и продолжала общаться с работниками тюрьмы. Она попросила поговорить с охранниками. В конце концов, туда пришли двое охранников в масках. Они сказали, что в то время тюремное начальство издало указ, запрещающий посещения без каких-либо объяснений.

Тогда дочь спросила: «Так что же моя мама делает каждый день в тюрьме?» Охранники ответили: «Учится». Дочь спросила: «Чему учиться? Каким образом?» Охранники неопределённо произнесли: «Просто много людей сидят кругом и занимаются». Дочь продолжала спрашивать: «Выполняет ли моя мать физическую работу?» Охранники ответили: «Нет, она не работает».

Мой отказ «преобразоваться» был настоящей причиной, по которой они не позволили дочери увидеть меня. Конечно, они находили всевозможные предлоги, чтобы не допустить нашу встречу. Дочь не сдавалась и сказала: «Я завтра приду опять!»

На следующий день дочь вернулась в тюрьму. Две работницы опять были в масках и закрывали полицейские значки своими длинными волосами. Они сказали то же самое, что и накануне: «Тюремное постановление запрещает любые посещения в это время». Они включили «диктофон правоохранительных органов» и начали снимать дочь. Они спросили, практикует ли она Фалунь Дафа, и что она думает о моей практике.

Дочь сказала: «Практика Фалунь Дафа – это личный выбор моей матери. Все болезни у неё исчезли после того, как она начала заниматься. Зачем мне мешать ей?»

Услышав это, охранницы решительно отказали ей в посещении. Они опасались, что посещение дочери затруднит моё «преобразование». Дочь кричала: «Вы сказали, что это правила тюрьмы запрещают наши встречи, тогда какой пункт постановлений запрещает это? На какой статье закона он основан? Вы сказали это от своего имени или от имени властей тюрьмы? Если это от имени администрации тюрьмы, то назовите ваше имя и должность! Вы должны предоставить мне всю эту информацию, чтобы я могла найти вас, когда придет время привлечь вас к ответственности!»

Охранники продолжали повторять одно и то же: «Тюремное постановление запрещает встречи». Дочь заявила: «Если вы не дадите мне встретиться с мамой, я разоблачу все ваши дела!» Охранники забеспокоились и быстро ушли.

Дочери было очень трудно иметь дело с этими охранниками. Она нашла все номера телефонов, по которым могла подавать жалобы. Она звонила по номерам одному за другим, от Министерства юстиции провинции Ляонин до женской тюрьмы Ляонин. Когда она позвонила в женскую тюрьму Ляонин, человек, ответивший на звонок, записал мое имя, отделение и бригаду, в которой я находилась. Он сказал ей, что они займутся этим вопросом.

По дороге домой в тот же день дочери позвонил директор тюрьмы и сказал, что ей не позволят навещать меня, потому что у неё «нестабильное психическое состояние». Однако они могут позволить кому-нибудь из членов моей семьи навестить меня. Дочь сразу заявила, что меня навестит член семьи.

Таким образом, в тюрьму приехала моя младшая дочь, и ей разрешили увидеть меня. Но директор оставался с нами и слушал наш разговор по телефону. Дочь спросила меня: «Мама, тебя заставляют работать? Они плохо с тобой обращаются...»

Члены моей семьи никогда не участвовали в попытках администрации тюрьмы заставлять меня работать. Я тоже продолжала отрицать такое преследование праведными мыслями. Поэтому охранники никогда не решались заставлять меня работать. Поскольку члены семей других практикующих, задержанных вместе со мной, не могли сопротивляться преследованию и отстаивать справедливость извне, охранники безответственно преследовали этих практикующих. Ежедневный труд, который выполняли эти соученики, был настолько тяжёлым, что его невозможно было выполнить. Охранники тюрьмы использовали этот длительный тяжёлый труд, как метод для физических и моральных пыток практикующих.

Охранники знали, что практикующие Дафа не совершали никаких преступлений. Поскольку практикующие вели себя в тюрьме праведно, заключённые также не осмеливались смотреть на нас свысока. Если бы члены семьи практикующих предупредили охранников, чтобы они не преследовалии их родных, и решительно поддерживали практикующих, тюремные охранники сдерживали бы себя и не осмеливались бы беспричинно преследовать последователей Дафа.

Сотрудничать как Единое Тело и отрицать преследование

Однажды ночью я пошла в туалет и услышала, как кто-то говорит со мной за стенкой туалета очень тихим голосом: «Они такие жестокие! Они повалили её на пол и до сих пор избивают ногами!» Я поняла, что над практикующей, которая была недавно заключена в тюрьму, снова издевались сокамерники, которым было поручено наблюдать за ней.

На следующий день в мастерской избитая практикующая по секрету сказала мне, что на неё напали. Я спросила её, сообщила ли она об этом охранникам. Она сказала, что подождёт ещё некоторое время, прежде чем это сделать. Позже я нашла возможность поговорить с заключённой из той камеры. Она сказала мне, что практикующую избили, потому что она не вернулась в камеру вместе с двумя другими после того, как они пошли в туалет.

После того, как я вернулась на своё место, я сказала практикующей, сидящей рядом со мной: «Мы должны сообщить об этом старшей по камере. Если она не разберётся с этим, то мы должны сообщить охранникам. Она сказала: «Да, мы должны это сделать. Как они смеют избивать практикующих?»

Я пошла поговорить со старшей по камере, которой часто разъясняла правду. Но она сделала вид, что не знает об инциденте, и сказала: «Они не били её, всё произошло потому, что она не была вместе с другими». Я посоветовала ей узнать больше о ситуации и решить проблему. Она улыбнулась и ушла. Выглядело так, что она хотела защитить жестоких насильников и скрыть инциент.

На следующее утро я увидела, как эти сокамерники оскорбляли ту практикующую. Я снова подошла к старшей в камере: «Если вы не накажете их, я доложу об этом охране. Так продолжаться не может».

Неожиданно она мне ответила: «Я это уже расследовала. Её не били. Всё произошло потому, что она отказалась выполнять их приказы». Я сказала: «Их оправдания ничего не значат. Давайте попросим охранников проверить запись видеокамер!»

Старшая сказала: «Если они действительно её избили, то, должно быть, затащили в такую зону, где камера этого не зафиксировала».

Я сказала: «Что-то должно быть записано, потому что она живой человек и не могла стоять на одном месте и просто принимать удары. Я не хочу больше с вами разговаривать и сообщу об этом охране. Для вас будет лучше, если вы сделаете это сами. В противном случае охранники будут обвинять вас в том, что вы не могли сообщить им раньше. Я напишу письмо, чтобы сообщить об этом инциденте».

Увидев, что она не может меня остановить, старшая сказала: «Тогда напиши, а я отдам охранникам».

В письме я описала подробности избиения, о которых я знала, и примерное время, когда это произошло. Закончив письмо, я показала его нескольким практикующим. Они сказали: «Отлично, ничего не изменяйте, оставьте, как есть!»

Узнав об этом, начальник секции сразу проверила видеозапись. Позже она позвала сокамерников, которые участвовали в насилии, в свой офис. В полдень она позвала меня в свой офис и сказала, что они придают большое значение моему сообщению. Она сказала, что главные секции поддержали то, что я сделала. Затем она спросила, какие ещё у меня есть просьбы. Я сказала: «Я не хочу, чтобы вы их наказывали, просто дайте им понять, что они поступили неправильно, и прекратили это делать». В конце концов, руководство секции символически наказало виновных.

Если соученики будут молчать, когда подвергаются жестокому обращению и издевательствам в тюрьме, руководство тюрьмы будет делать вид, что не знает об этом. Позже я узнала, что охранники попросили старшую по камере гарантировать, что подобный инцидент больше не повторится. Другие заключенные жаловались, что те сокамерники, которым было поручено «наблюдать» за мной, плохо выполняли свои обязанности, и это позволило мне успешно написать и передать письмо.

Практикующая, которую избили, сказала мне: «Спасибо за помощь! В противном случае я бы пострадала намного больше». Я ответила: «Не надо меня благодарить. Ученики Дафа – Единое Тело. Если во время прохождения испытаний наши мысли и действия соответствуют Закону, никто не осмелится преследовать нас, потому что нас защищает Учитель!»

Мне нужно быть более усердной в самосовершенствовании и устранять свои упущения. Пожалуйста, укажите, если в этой статье есть что-то не соответствующее Закону.