Твердо верить в Дафа, вырываясь из логова Демона

« Утверждать Закон с разумом, разъяснять истину с мудростью, распространять Закон и предлагать людям спасение с милосердием.» (канон «Разумность»)

« Разъясняйте правду всесторонне, уничтожайте зло праведными мыслями, спасайте все живые существа, защищайте Закон решительно» ( канон «Великий Закон неразрушим»)

---

Твердо верить в Дафа, вырываясь из логова Демона (часть 3) Свет Истины рассеивает мрак В госпитале Трудового лагеря или в заключительном центре, многие практикующие Дафа разъясняли правду, и эти праведные мысли и действия практикующих оставили глубокое впечатление на охранников и заключенных. Сознание многих людей изменяется, и некоторые увидели свет жизни. Видя все мои раны на теле, многие заключенные были удивлены: все практикующие Фалуьгун хорошие люди, как могут с ними так жестоко обращаться? Один глава камеры (заключенный) сказал: « Как милиция, которая совершает такое насилие, сможет потом смотреть людям в глаза? Им должно быть стыдно за их бесчеловечные ужасы». Когда один заключенный оскорблял меня, другой заключенный сразу же обругал его. Когда главы камеры спрашивали практикующих в камерах, будут ли они практиковать Фалуньгун, и практикующие отвечали «Да», все главы говорили: «Хорошо». Они даже выдавали твердым практикующим на обед больше булочек (обычно одному заключенному выдается одна булочка на один прием пищи, чего действительно недостаточно). Однажды в лагере госпиталя заключенный пропустил обед для того, чтобы протестовать против того, что глава камеры не дает ему достаточно еды. Глава сказал: «Что это такое? Практикующие Фалуньгун начинают голодовку, потому то у них есть на это настоящие, хорошие причины!» После этого, заключенный начал есть уже на следующий прием пищи, и больше не жаловался. Мы можем создать хорошую среду, только сделав шаг вперед и разъясняя правду. Камеры, в которых я находился, всегда имели большое количество заключенных. Когда я оставлял камеру, число заключенных уменьшалось. Подобные вещи происходили, когда меня переводили в другие камеры. Я знал, что эти люди имели сильные предопределенные отношения с Дафа или со мной. Я никогда ничего не прятал, когда говорил о Дафа или разоблачал зло. Я не боялся, что кто-то тайно сообщит обо мне начальству, или не поймет то, что я говорил. На самом деле, они могли понять все, что я говорил, так как Дафа заключает в себе содержание различных уровней. Некоторые заключенные говорили: «Самосожжение» и убийства, несомненно, были совершены не Фалуньгун. Коммунистическая Партия увидела, что слишком много людей занимается Фалуньгун и захотела подавить его». Некоторые заключенные помогали мне разоблачать злобный характер Цзянь Цземиня. Некоторые говорили: «Придёт день, когда воздаяние за преследование Фалуньгун несомненно настанет». Иногда я помогал заключенным осознать, что они тоже были объектами преследования Цзяня. Я сказал им: «Виноваты вы или нет, милиция вначале арестует вас, и будет держать вас в заключение несколько лет, без вердикта. В любом случае, ваши родственники и друзья будут беспокоиться о вас, и будут пытаться подкупить милицию, чтобы вытащить вас. Если они не смогут найти правильного человека или не дадут достаточно денег, вы не будете освобождены». Они понимали, что то, что я сказал - разумно, и все они внимательно слушали. В местах, в которых я находился, многие заключенные выражали желание практиковать Фалуньгун после освобождения. Некоторые заключенные по своему желанию заботились обо мне, помогая мне ходить в туалет; они носили меня. Они также отдавали мне свою еду. Некоторые заключенные брали на себя задачу передачи канонов Учителя практикующим в различные камеры. Однажды, когда я голодал, заключенный тайно, ночью принёс мне свою еду; другой практикующий приносил мне воду. Я с признательностью отклонял их добрые поступки. Когда моя ситуация становилась критической во время голодовки, заключенные камеры звали охранника. Один заключенный, в свои 70-ят лет сказал мне несколько раз из глубины своего сердца: «Я восхищаюсь Фалуньгун…» Глава камеры сказал: «Если кто-то говорит что-то плохое о Фалуньгун, я чувствую в своём сердце дискомфорт». Мы не должны кооперировать со злом, когда оно преследует нас и лишает нас свободы. Я осознал, что многие происшествия, на самом деле, были порождены моими привязанностями, и теми упущениями, где я не имел ясного понимания Дафа. Особенно во время преследования, происходящее могло быть испытанием, насколько я уразумел Дафа и верил в Учителя. (Конечно, нам необходимо прорваться через предустановления старых сил). Когда я по-настоящему могу твердо верить в Учителя и Дафа, то «после того, как пройдёшь тенистые деревья ив , появятся яркие цветы и другая деревня впереди!» (лекция 9, Чжуань Фалунь, н еофициальный перевод). 17 мая 2002 года, городской суд незаконно рассмотрел дело практикующих Дафа. Утром я услышал, как некоторые практикующие кричали «Фалунь Дафа» в коридоре Центра заключения. В то время я не выкрикивал формулы Исправления Законом из камеры, но был готов присоединиться к другим практикующим, если меня заберут в суд. Хотя меня оставили, я чувствовал себя плохо, думая о практикующих Дафа, находящихся в суде, и с того дня начал голодовку. На пятый день моей голодовки, заключительный центр начал насильственно кормить меня. Охранники привели шесть заключенных, включая глав трех камер, чтобы подвергнуть меня насильственному кормлению. Я думал, что чем больше они приведут заключенных, тем лучше, так как они передадут эту информацию большему числу людей и практикующих. Мы не должны игнорировать незаконный суд над практикующими Дафа. Голодовка длилась пятнадцать дней. Моя вторая голодовка длилась восемнадцать дней. Около двух месяцев спустя, я слышал, как новый заключенный говорил, что 17 мая, более 100 практикующих Фалуньгун приходили к воротам Центра заключения и выкрикивали слова: «Фалунь Дафа Несет Добро! Не подвергайте практикующих Дафа суду!» Заключенный случайно находился в камере, окно которой выходило к воротам. Многие незаконно осужденные мужчины-практикующие, включая Яна Гуаня ( Yang Guang ) были заключены в этом Центре. Моя голодовка шокировала каждого в камере. Каждый прием пищи, от которого я отказывался, и каждый день моей голодовки приносили им новое пробуждение. Моя голодовка также шокировала весь Центр заключения: некоторые охранники очень хотели посмотреть как выглядел «голодающий практикующий Фалуньгун». Охранник и директор Центра говорили со мной по отдельности. Директор сказал: «Ты голодаешь потому, что мы осудили практикующих Фалуньгун?» Я сказал: «Не только. Что бы вы не думали обо мне, я не совершал никакого преступления. Вы держите меня в заключении уже более двух месяцев. У меня нет аппетита, и я не хочу есть». Позже директор сказал мне, что я должен прекратить голодовку, тогда Центр предоставит «защиту». Однако я настаивал на своем и сказал: «Какую бы «защиту» вы не предоставили для меня, я буду продолжать голодовку. Как бы хорошо вы не обращались со мной, вы являетесь представителями злобного режима, который преследует меня, поэтому я не буду вести с вами переговоры». Видя, что меня не интересовала из «защита», он сказал: «Если ты будешь продолжать, мы отправим тебя в госпиталь Трудового лагеря». Это была серьезная угроза, многие заключенные были бы напуганы услышав, что они могут быть отправлены в госпиталь Трудового лагеря. «Заключенные медсестры» (заключенные, заботящиеся о заключенных), на самом деле, открыто преследуют пациентов. Позже, когда я находился в госпитале, я стал прикованным к постели и не мог заботиться о себе. Мне поставили диагноз атрофии моих нижних частей ног, и заявили, что без физиотерапии, я, вероятно, останусь парализованным. Они спрашивали меня, буду ли я все еще практиковать Фалуньгун. Я сказал им, что я не буду отвечать на этот вопрос. Разве мое поведение не выражает мой ответ? Начальство госпиталя также обсуждало со мной условия: «Как ты сможешь восстановиться? Может практика Фалуньгун помочь твоему восстановлению?!» Я сказал: «Практика Фалуньгун не поможет здесь, так как здесь нет свободы. Я должен пойти домой, чтобы изучать Закон и выполнять упражнения. Я восстановлюсь за пол месяца. Я хочу получить свою свободу». Через несколько дней они сказал мне, что как только я скажу, что я не буду практиковать, они могут попробовать получить мое освобождение. Мое сердце нисколько не дрогнуло. Затем офицер, ответственный за освобождение, ясно мне сказал: «Если ты просто скажешь: «Я перестану практиковать», - даже против своей воли, мы освободим тебя». Мой ответ был таким: «Я только требую безусловного освобождения, как можно раньше». На этот раз я провел в госпитале более двух месяцев. Центр доставил меня обратно, потому что они не смогли покрыть стоимость госпиталя. Они также сообщили о моем случае в департамент городской милиции и попросили их ускорить процесс. В Центре заключения я, обычно, настаивал на выполнении упражнений и отправлении праведных мыслей. Один заключенный приходил в ярость каждый раз, когда он видел, что я выполняю упражнения, и пытался остановить меня или помешать мне. Я всегда пытался милосердно говорить с ним или уничтожить его вмешательство с добрым сердцем. Однажды, из-за того, что я нарушил правила камеры, по которому не позволялось иметь никаких привилегий пользования туалетом, он приказал другому заключенному избить меня ногами. Это продолжалось, пока глава камеры не сказал ему: «Оставь его в покое», и тогда он перестал бить меня. Через два дня, как только я начал выполнять сидячую медитацию, он снова пришел, чтобы мешать мне. Обычно, он с расстояния бросал в меня обувью, но в тот день он подошел и ударил меня по лицу. Этот заключенный был лидером среди гангстеров города Чанчуня. Он сказал, что причина, по которой он был арестован на этот раз, состояла в том, что практикующие Фалуньгун повесили шары с материалами Фалуньгун возле места, где он находился. Приехало много милиции, но обнаружили его. Поэтому он ненавидел Фалуньгун. Я рассказал ему правду о Фалуньгун несколько раз и надеялся, что он сможет посмотреть на это происшествие правильно. Однако он не сделал этого. Той ночью, перед тем, как пойти спать, заключенные болтали. Раньше я избегал того, чтобы люди видели, как я выполняю упражнения. На этот раз, я скрестил свои ноги, когда каждый это видел. Он снова разозлился и захотел остановить меня. Перед всеми, я строго сказал ему: «Ты знаешь, что в Фалуньгун не сражаются и не отвечает руганью на ругань. Я не упомянул, что произошло два дня тому назад, когда я использовал туалет. Сегодня, ты снова бросаешься на меня.» Although no one else said anything in the cell, each has a record in his mind. If you think it is necessary, we can let the head of the cell judge first. For a person like yourself who cares about nothing outside this prison, you are going too far just because I am doing sitting meditation when the head has not said anything yet!" Хотя никто в камере ничего не сказал, каждый запомнил это в своём сознании. «Если ты думаешь, что это необходимо, - сказал я, - давай позволим вначале рассудить это главе камеры. Такой человек как ты, которому нет дела ни до чего за пределами тюрьмы, в своих действиях заходишь слишком далеко только потому, что я выполняю сидячую медитацию, когда глава камеры еще ничего не сказал!» Мои праведные слова и действия действительно шокировали его. Он не мог выдвинуть причину, чтобы помешать мне. Какие бы оправдания он не приводил, я побеждал его мягкостью и разумной логикой. Все другие люди слушали нас. Его ненависть исчезла, я сидел в позе двойного скрещивания. На этот раз глава камеры сказал ему: «Просто замолчи, когда ты не можешь победить. У тебя что не хватает слов?» Другой заключенный продолжил: «Практикующие Фалуньгун очень знающие и разумные люди. Когда я был в Трудовом лагере, инспектор и практикующие Фалуньгун разговаривали все утро без остановки». С того времени, этот гангстер больше никогда мне не мешал, когда я практиковал упражнения. (Продолжение следует). Ч.1 и 2 доступны на: http: //www.ru-enlightenment.org/docs/2003/0311/35874729.htm http://www.ru-enlightenment.org/docs/2003/0317/14465152.htm В ерсия на китайском языке: http://minghui.ca/mh/articles/2003/2/24/45125.html