(Minghui.org) Примечание редактора: Чэнь Цзин, талантливую выпускницу высшего учебного заведения, в 20-летнем возрасте подвергли преследованию за приверженность Фалуньгун, духовной практике, которую с 1999 года репрессируют коммунистические власти Китая. Когда она училась в колледже, её поместили под домашний арест, пригрозив отчислением и тюремным заключением. После окончания учёбы её уволили из больницы, где у неё была хорошая работа. Чтобы избежать дальнейшего преследования, она вынуждена была переезжать с места на место и долгие годы жила, постоянно испытывая чувство страха. Когда ей было 37 лет, её арестовали и приговорили к пяти годам лишения свободы. В центре заключения и в тюрьме её подвергали жестоким пыткам.
Чэнь Цзин
Чэнь подробно рассказывает о том, какие физические и психологические пытки к ней применяли.
Часть 4 см. здесь
Внешняя поддержка
Однажды в июле 2018 года начальница тюрьмы Тао Шупин вызвала меня в свой кабинет. Я была удивлена, так как долгое время пыталась найти возможность рассказать ей о плохом обращении со мной. Это был шанс, который я использовала, чтобы выразить ей своё мнение. Она притворялась спокойной, но не могла скрыть своей нервозности.
В следующем месяце меня снова вызвали в кабинет начальницы тюрьмы. Там присутствовал гость, вероятно представитель управления полиции провинции. Начальница тюрьмы Тао Шупин и её заместитель Ван Шаньшань обращались к нему с почтением. Я предположила, что меня вызвали туда для «воспитания», и прямо сказала ему, что тюремные охранники и заключённые уже сделали всё из того, что он намеревался сделать, но безуспешно, и поэтому ему не нужно ничего говорить.
Через несколько дней Тао снова вызвала меня в свой кабинет. Она выглядела злой и отчитала меня за то, что я наняла адвоката, чтобы подать в суд на тюрьму и тюремную администрацию. Она потребовала, чтобы я немедленно отказалась от услуг адвоката, угрожая мне ежедневными пытками, как в первые дни заключения.
Меня потрясло услышанное, и в то же время я почувствовала лёгкое волнение и душевный подъём. Я знала, что другие практикующие наняли для меня адвоката и продолжали добиваться для меня справедливости. Я больше года была полностью отрезана от внешнего мира. В среде, наполненной ложью, новость о том, что меня представляет адвокат, оказала мне огромную поддержку и дала надежду. Я твёрдо и спокойно сказала ей, что невиновна, и поэтому мне необходим адвокат, чтобы подать апелляцию, и у меня есть право на это.
Тао спросила, что намерен делать адвокат. Так как я сама не знала ничего об этом, потому что мне не позволяли встречаться с ним, то назвала ей три своих требования: выдвинуть обвинения против полицейских, которые пытали меня и аннулировали мои показания; обвинить полицейских, которые ворвались в мой дом, из-за чего я потеряла свои вещи; снять все обвинения против меня, так как я не совершила никакого преступления тем, что занимаюсь Фалуньгун.
Хотя мне так и не позволили встретиться с адвокатом, эти новости воодушевили меня и придали мне сил, чтобы продолжать оставаться непоколебимой, несмотря на преследование.
Жалость к преследователям
Меня подвергали такой форме пыток, как длительное ограничение движений. Когда однажды в феврале 2019 года меня заставили сидеть на маленьком табурете, я вдруг почувствовала сильную боль в ногах и после этого не могла ходить. Боль была такой мучительной, что я не могла спать 15 дней. В течение трёх месяцев я была прикована к постели и старалась меньше есть и пить, чтобы не беспокоить других людей, когда мне нужно было воспользоваться туалетом. Позже я стала заниматься медитацией и чудесным образом восстановилась.
Поскольку я отказалась выполнять принудительный труд, заключённая Ли Цюцзюнь, которая была главой нашей камеры сообщила обо мне начальнице тюрьмы и обвинила меня в том, что я негативно повлияла на процесс преобразования других практикующих Фалуньгун.
В октябре меня перевели в другую камеру. Было известно, что лидер этой камеры, заключённая Чэнь Хулан, однажды жестоко избила тюремных надзирателей. Никто из заключённых не хотел быть в её группе, поэтому только две заключённые были с ней, когда меня перевели туда.
Чэнь заставила меня спать на верхней койке рядом с открытым окном, чтобы мучить меня холодом всю ночь, и поэтому я не могла заснуть. Однажды заключённая Хан Лицзюнь, которая была главой нашего отделения, забежала в нашу камеру и без причины ударила меня. Две другие заключённые, Ли Гуймэй и Цзин Шаоцинь, также вошли в камеру и затолкали меня в угол, который не могла захватить камера наблюдения. Они и Чэнь собирались избить меня, но я твёрдо заговорила с ними, остановив их.
Я объявила голодовку и потребовала встречи с начальницей тюрьмы, а также попросила перевести меня в другую группу. Позже меня перевели в новую группу под руководством заключённой Дуань Хэн, тоже очень жестокой. В первую же ночь она приказала заключённым Чжан Цзянь, Ши Чэньлю и У Цзе избить меня. У меня распухла голова и пострадали рёбра. Прошло две недели, прежде чем боль стихла.
Я говорила Дуань: «Я не совершала никаких преступлений, поэтому не буду участвовать ни в какой тюремной деятельности. Охранники не приказывали вам преследовать практикующих Фалуньгун, так что не стоит этого делать. Это судьба, что мы встретились здесь, поэтому мы должны относиться друг к другу вежливо и жить мирно». Она согласилась.
Но тюремные охранники намеренно создавали мне трудности, потому что я отказывалась признавать себя заключённой. Мне не разрешалось тратить больше 90 юаней в месяц. Но цены здесь на всё были значительно завышены: упаковка туалетной бумаги стоила 25 юаней, упаковка гигиенических прокладок – 11 юаней, мыло для стирки – 5,5 юаней, зубная паста – 22 юаня. В тюрьме кормили скудно, но я не могла купить ничего из еды. Какое-то время у меня кружилась голова из-за постоянного голода.
Однако, несмотря на трудности, я относилась к окружающим людям с добротой. У меня не появилось ненависти к Ян Бо и Ли Чжуни, когда они издевались надо мной после того, как я попала к ним. Руководствуясь принципами Фалуньгун «Истина, Доброта, Терпение», я относилась к ним с милосердием. Я преодолела все трудности и стала твёрдой и зрелой в своём совершенствовании. При этом у меня появилось сочувствие к людям, которые меня преследовали. Я дорожила этой особой связью с ними, потому что знала, что они были настоящими жертвами преследования.
Многие узнали правду о Фалуньгун, познакомившись со мной поближе и услышав о моих переживаниях. Они поняли, что практикующие вовсе не такие, какими их изображало телевидение, следуя указаниям КПК. Одна заключённая сказала мне: «Ты такая молодая, красивая и образованная женщина. У тебя такие хорошие манеры. Но ты испытала столько трудностей! Какую компенсацию ты хочешь получить от виновных лиц, когда преследование закончится?» Я улыбнулась: «Если они раскаются в своих злых делах и исправят свои ошибки праведными поступками, я не буду просить ни копейки».
Дневник отца
Вспоминая трудные годы, через которые прошла моя семья, я вижу, что они тоже многое пережили. Мои родители, которым к моменту моего ареста было больше 70 лет, обычные и очень добрые люди, с трудом добирались до Цзямусы и Харбина, чтобы навестить меня в отделе полиции, центре заключения и тюрьме. Мама оказалась в больнице, и отец присматривал за ней. Они оба очень беспокоились обо мне.
Проявляя силу воли, они сталкивались с людьми, которые поступали неразумно и незаконно, и пережили бесчисленные бессонные ночи. Так как искать справедливости было негде, мой старый отец записывал свои мысли. Вот что он написал:
«То, что случилось с нашей дочерью, помогло мне разглядеть злую, античеловеческую природу Коммунистической партии Китая (КПК). Их так называемое “гуманное обращение” с заключёнными практикующими (Фалунь Дафа) является полной ложью. Когда дочь проявила непоколебимость в своей вере, они, использовав все методы, сняли с себя маску лицемерия.
Я никогда не возлагал на них никакой надежды. В первое время содержания нашей дочери под стражей они попросили меня навестить её и хотели использовали меня, чтобы склонить её к компромиссу. За их лицемерными лицами я видел их жестокие намерения и звериную суть. Мирная жизнь нашей семьи была разрушена, и мы внезапно погрузились в пучину боли. Мы не могли спать по ночам и всё время плакали, желая, чтобы дочь как можно скорее выбралась из этого злого места. Столько раз мы плакали молча, думая о том, как трудно быть хорошим человеком в этом обществе! Я только надеюсь, что наша дочь сможет уберечься и поступать мудро, иначе её замучают до смерти!
В то время, когда мы находились в отчаянии и были беспомощны, практикующие (Фалунь Дафа) протягивали нам свои тёплые руки, оказывая финансовую поддержку и утешая нас, несмотря на то, что сами испытывали разностороннее давление. Их горячее желание спасать людей глубоко тронуло нас. Они не являются нашими родственниками, но помогали нам больше, чем родственники; а Фалунь Дафа связывал нас вместе. В противоположность этому, злые члены КПК неистово преследовали практикующих. Но их агрессивное поведение – это всего лишь последняя схватка перед смертью. Когда наступит момент правосудия, им некуда будет бежать.
Я снова складываю руки перед грудью и низко кланяюсь практикующим Фалуньгун, чтобы искренне поблагодарить их – тех, кого мы знаем и кого не знаем, местных и живущих далеко от нас – за самоотверженные бесстрашные праведные мысли и поступки».
После освобождения меня не оставили в покое
21 января 2021 года наконец завершились пять лет несправедливого заключения. Я, истощённая, вышла за ворота тюрьмы, но террор не прекратился.
Пока я была в заключении, мой дом в Цзямусы пустовал, поэтому в начале марта 2021 года я решила съездить туда и купила билет на скоростной поезд, отправляющийся от восточной железнодорожной станции Дацина. После того как я со своей ID-картой прошла через несколько проверок безопасности, трое полицейских остановили меня и обыскали мою сумку. Они также попросили меня заполнить бланк, в котором надо было указать номер телефона, адрес постоянного места жительства и место работы. Поскольку я вышла из тюрьмы всего месяц назад, то ещё не имела дохода и регистрации по месту жительства, а потому не знала, как ответить на их вопросы. Мы беседовали с ними в течение часа, и всё это время я приводила им свои доводы, а они докладывали о ситуации своему начальнику и просили проинструктировать их. Наконец они разрешили мне сесть на поезд.
В начале апреля 2021 года начальник жилищного комитета по месту жительства моих родителей несколько раз звонил им. Затем он пришёл к родителям и спросил их о моём местонахождении. Зная, что я продолжаю отказываться сотрудничать с властями, он угрожал моим почти 80-летним родителям тем, что меня снова могут лишить свободы на три года.
Заключительные слова
Мои родные и близкие вначале переживали за меня, думая о том, как я, наивный чистый человек, смогу справиться с такими жизненными трудностями, непреодолимыми как огромная гора. Но пройдя через всё это, я хочу сказать: «Я всё та же, но более мудрая и зрелая. Я ничего не делала ради личной выгоды. Небеса всегда благословляют хороших людей.
У меня нет денег и власти. Я в “чёрном списке” правительства КПК. Пережитое мною помогло мне поверить в то, что справедливость восторжествует. Пока праведные люди будут держаться вместе, мы сможем преодолеть это тёмное время.
Мне грустно за тех, кто участвовал в преследовании. Некоторым из вас приказали делать это, и вы пассивно стали инструментами преследования в руках КПК. Некоторые из вас активно выполняли свои задачи. Но какими бы ни были ваши обстоятельства, я могу понять вас. Тем не менее, я искренне надеюсь, что вы узнаете правду и перестанете делать это, так как я не хотела бы, чтобы вас привлекли к ответственности в будущем. От всего сердца я надеюсь, что вы поступите мудро и спасёте себя».
(Окончание)
Все материалы, опубликованные на этом веб-сайте, защищены авторским правом Minghui.org.
