(Minghui.org) Примечание редактора: Чэнь Цзин, талантливую выпускницу высшего учебного заведения, в 20-летнем возрасте подвергли преследованию за приверженность Фалуньгун, духовной практике, которую с 1999 года репрессируют коммунистические власти Китая. Когда она училась в колледже её поместили под домашний арест, пригрозив отчислением и тюремным заключением. После окончания учёбы её уволили из больницы, где у неё была хорошая работа. Чтобы избежать дальнейшего преследования, она вынуждена была переезжать с места на место и долгие годы жила, постоянно испытывая чувство страха. Когда ей было 37 лет, её арестовали и приговорили к пяти годам лишения свободы. В центре заключения и в тюрьме её подвергали жестоким пыткам.
Чэнь Цзин
Чэнь подробно рассказывает о том, какие физические и психологические пытки к ней применяли.
Часть 2 см. здесь
Первое слушание отложено
13 декабря 2016 года с 9 до 11 часов утра суд района Цзяоцуй городского округа Цзямуси провёл первое слушание по моему делу в зале заседаний на первом этаже центра заключения.
Перед тем как провести в зал суда, судебный пристав завёл меня в небольшую комнату, расположенную рядом с залом заседаний. Следом вошли Ли Чжуни, Ли Цайхун, председательствующий судья уголовного суда района Цзяоцуй и две мои сестры.
Ли Чжуни сказал мне: «Я даю вам последний шанс. Ещё не поздно признать себя виновной и получить более мягкий приговор». Он сказал сестре, что одного из моих адвокатов арестовали. Мои близкие потратили 60 000 юаней, чтобы нанять другого адвоката, но безрезультатно, их деньги были потрачены впустую. Ли Цайхун в том же тоне сказал, что ему грустно видеть, что я, выпускница престижного колледжа, обучение в котором оплачивает страна, а расходы на мою жизнь - родители, оказалась в таком положении. Старшая сестра добавила, что я виновата в болезни матери.
Я ответила: «Практика Фалуньгун не является преступлением. Конституция Китая гласит, что граждане имеют свободу вероисповедания. Если с моими родителями что-то случится, я подам иски на полицию и суд. Это вы арестовали меня и приговорили к тюремному заключению, что причинило боль моим родителям».
После начала слушания прокурор Ян Цзинцзюань зачитала обвинительное заключение. Она рекомендовала срок наказания, предложенный полицией.
Я рассказала в суде, что во время допроса меня пытали, и указала на Ли Чжуни, сидевшего в конце зала суда, как на одного из пытавших. Хуан, один из адвокатов, спросил, знаю ли я его имя, и я сказала, что его зовут Ли Чжуни. Судья Пу Сюэмэй тут же прервала меня, заявив, что этот вопрос будет рассмотрен во время прений. Прокурор Ян Цзинцзюань также несколько раз побуждала судью прервать меня.
Линь, второй адвокат, попросил отложить слушание. Он заметил, что проводить заседание суда в центре заключения нецелесообразно, и к тому же я не получила уведомление о суде за три дня, как того требует закон.
Судья была удивлена, услышав это, но согласилась отложить слушание. Через шесть дней она объявила о новом заседании в том же месте, утверждая, что в суде проводятся ремонтные работы. Однако судебные протоколы указывали, что примерно в то же время в нём проходили другие судебные процессы. Она также сказала адвокатам: «Вам нелегко добираться сюда на слушания. Чэнь Цзин доставляет вам столько хлопот».
Ли Цайхун сказал мне, что я создаю проблемы для всех, особенно для сестры, которой пришлось преодолеть такой долгий путь.
Пу велела секретарю распечатать стенограмму судебного процесса и попросила меня подписать её. Я отказалась подписывать, не прочитав документ. Прокурор Ян вспылила. Ли Цайхун сдержанно ответил: «Хорошо, сфотографируйте её в качестве доказательства и запишите, что она отказалась подписывать».
После того как меня отвели обратно в камеру, ко мне подбежал Ли Чжуни и ударил бутылкой с водой. Он сказал: «Как можно говорить то, чего не было. Когда я вас избивал?» Я показала на бутылку с водой в его руке и сказала: «Смотрите, вы бьёте меня на глазах у людей. Как вы можете утверждать, что не били меня?» Ли Чжуни был в ярости и тут же спрятал бутылку с водой за спину.
Второе слушание
19 декабря суд провёл второе слушание по моему делу в зале заседаний на первом этаже центра заключения.
Перед началом слушания в 9.30 утра судебный пристав отвёл меня в небольшую комнату, где уже были Ли Чжуни, Ли Цайхун, старшая сестра и женщина-пристав. Ли Чжуни снова стал доказывать, что он не избивал меня и ничего не знает о пытках. Я напомнила, что и он, и Ян Бо подстрекали охранников пытать меня. «Хотя мои руки были травмированы, но глаза хорошо видели, как вы спрятались в соседней комнате, когда меня стали избивать, а потом вышли. Я видела вас с Ян Бо». Он сразу замолчал.
Затем пришёл Чжан Вэймин, глава Управления внутренней безопасности района Цзяоцуй и сказал: «Чэнь Цзин, вы по-прежнему не признаёте, что это ваши вещи?»
Я сказала: «Вы проникли в мой дом, когда там никого не было. Никто не видел, что вы там делали. Я не совершала ничего противозаконного».
Ли Цайхун прервал меня: «Не надо говорить об этом. Это бесполезно».
«Всё, что мы (практикующие) делаем, это только для вашего блага», – сказала я.
«Вы это серьёзно, кому вы пытаетесь помочь? Вы даже себе не можете помочь!» – ответил Ли Цайхун.
На меня постоянно оказывала давление женщина-пристав: «Выходит ты зря училась в колледже, если даже не понимаешь о чём тебя спрашивают? Просто ответь на вопросы и признай себя виновной. Не говори столько глупостей. Как мы можем начать слушание, если ты продолжаешь без конца говорить?»
После начала слушания прокурор Ян Цзинцзюань продемонстрировала большое количество материалов Фалуньгун в качестве доказательства обвинения, включая календари, листовки, компакт-диски, открытки, печати и книги Фалуньгун. Женщина- пристав, показывая, поднимала их одну за другой. Ян сказала, что у них более 500 улик.
Возразив, я заметила: «Во-первых, полицейские провели обыск, когда в доме никого не было, поэтому кто может подтвердить, что они принадлежат мне. Во-вторых, прокурор посчитала каждую страницу календаря и буклета отдельным доказательством, а одна карточка с несколькими узорами также считалась несколькими доказательствами. В-третьих, для практикующего Фалуньгун владение этими вещами является законным, поскольку Конституция даёт гражданам право на свободу вероисповедания.
Адвокат Хуан также утверждал, что полученные доказательства не имеют юридической силы, поскольку полиция провела обыск в доме без моего присутствия или присутствия близких родственников. Судья Пу Сюэмэй согласилась с этим.
Прокурор Ян заявила, что у неё есть доказательства в поддержку обвинения. Она сказала, что закон позволяет следователю входить в дом подозреваемого без посторонних при чрезвычайных обстоятельствах.
Адвокат Хуан спросил меня, почему в протоколе обыска стоит моя подпись, которая говорит о моём согласии на его проведение.
Я ответила: «Меня арестовали 21 января 2016 года, около двух часов дня. С тех пор я не была дома. Во время рейда меня держали в отделении дорожной полиции Юи. Так что я не присутствовала при обыске, не говоря уже о подписании протокола на месте. На более позднем допросе сотрудник полиции рассказал мне, что они обыскали каждый уголок дома, начиная от подвесного потолка и заканчивая холодильником. Я неоднократно предупреждала их, что все изъятые вещи являются частной собственностью и должны быть возвращены. В середине мая полицейские составили список изъятых вещей и попросили меня подписать его. Они сказали, что если я подпишу, то они вернут вещи. Я поверила им и подписала. Но мне не разрешили поставить дату. Позже кто-то из них поставил дату 22 января 2016 года».
Адвокат Хуан отметил, что в момент обыска я находилась под стражей в полиции, поэтому это не должно рассматриваться как чрезвычайное обстоятельство. Адвокат Линь также добавил, что прокурор незаконно подсчитала количество доказательств с явным намерением добиться более сурового приговора для подсудимой.
Прокурор вынула стопку бумаг и заявила, что это мои жалобы на преследование. Я сказала, что у меня дома их не было, и я никогда их не писала. Я очень ясно помню, что Ян Бо принёс их мне во время допроса и сказал, что распечатал их из Интернета. Я заметила им, что подавать жалобы – это моё законное право, и расследовать их должны они, а не я.
Прокурор продолжила зачитывать заявления нескольких практикующих, в которых рассказывалось, как в прошлом году они обращались в соответствующие провинциальные органы, чтобы подать жалобы на преследование. Она даже показала журнал учёта посетителей провинциального собрания народных представителей и прокуратуры, чтобы показать, что практикующие действительно обращались туда.
Я сказала: «Их действия не имеют ко мне никакого отношения. Тот факт, что иски получили провинциальное собрание народных представителей и прокуратура, свидетельствует о том, что их действия были вполне обоснованными. Зачем использовать их как доказательство моей вины».
Прокурор зачитала абзац из протокола моего допроса, в котором говорилось об этих практикующих. Я объяснила, что меня подвергли пытке подвешивание и заставили отвечать на вопросы, когда я была настолько измучена, что ничего не понимала. Но я никогда не называла конкретных имён практикующих. В конце этой стенограммы полицейский Ли Цян также потребовал, чтобы я ответила «нет» на вопрос о том, пытали ли меня. Я была слишком слаба, чтобы спорить с ними. Они угрожали мне и говорили, что продолжат пытки, если я буду молчать. После того как меня против воли заставили отвечать на вопросы, они громко смеялись. Мне это показалось очень оскорбительным. Впоследствии я не раз заявляла, что запись не соответствует действительности, но меня игнорировали.
Адвокат Хуан добавил, что это выглядит как принуждение к согласию. Почему я отказалась подписывать три экземпляра списка изъятых вещей, в то время как согласилась подписать три других, которые были датированы 22 января 2016 года.
Адвокат Линь спросил, почему за последние четыре месяца в документе по моему делу ни разу не упоминается место проведения допросов и не умышленно ли сотрудники упустили этот момент, чтобы скрыть факт пыток. Он потребовал, чтобы судья исследовал доказательства обвинения и отклонил результаты опросов, которые были получены под пытками.
Судья после 11 часов прервала заседание. Через полчаса меня отвели обратно в камеру, то есть после того, как в центре заключения был обед. Я сказала приставу, что ещё не ела, но он просто затолкал меня в камеру и запер дверь.
Около часа дня меня снова привели в зал суда. Поскольку я была голодна, у меня понизилось кровяное давление. Сидя на металлическом стуле, я чувствовала холод и всю оставшуюся часть заседания меня била дрожь.
Во второй половине дня судья Пу Сюэмэй решила ускорить процесс и предложила провести одновременно перекрёстный допрос и прения.
Адвокат Хуан попросил, чтобы полицейские Чжан Вэймин и Юй Хайян, участвовавшие в обыске дома и допросе подзащитной, явились в суд, чтобы ответить на вопросы. Но Пу отклонила просьбу адвоката заявив, что, согласно ходатайству прокурора, они могут явиться в суд только в качестве свидетелей со стороны обвинения.
Чжан Вэймин сидел в конце зала суда, небрежно развалившись на стуле. Судья как раз собиралась задать ему вопрос, когда адвокат Хуан попросил его пересесть вперёд.
Чжан Вэймин был недоволен, садясь рядом со мной. Он заявил, что получили приказ от руководства провинциального и муниципального уровней провести обыск в моём доме, и всё, что они делали, было в соответствии с законом. Он также сказал, что не помнит ни конкретной даты проведения обыска, ни времени, но, возможно, это происходило во второй половине дня.
Адвокат Хуан указал на несоответствие времени рейда, поскольку в документах указано время с 8.30 до 9.30 утра. «Поскольку Чжан был ответственным за это дело, трудно поверить, что он не помнит время, учитывая, что дело являлось важным», – сказал адвокат.
Прокурор Ян Цзинцзюань в качестве доказательства достала жёсткий диск и компакт-диск от моего компьютера. Я попросила её показать их содержимое.
Ян подключила их к компьютеру и открыла несколько папок. «Смотрите, их так много. Здесь есть имена людей и в заголовках файлов название веб-сайт «Минхуэй» и «Фалунь Дафа».
Я сказала: «Наличие их ничего не значит. Ни один закон никогда не запрещал таких слов, как «Минхуэй» или «Фалунь Дафа».
Прокурор Ян для дачи показаний вызвала сотрудника Юй Хайяна. Он сказал, что получил приказ от начальства заняться моим делом. Именно он извлёк содержимое из компьютера и вместе с Чжан Вэймином отправил его в Управление полиции города Цзямусы.
Я указала на Юя и сказала: «Я знаю этого человека. Он из Управления внутренней безопасности района Цзяоцуй. Он был одним из тех, кто пытал меня, подвешивая к трубе».
Ян также вызвала для дачи показаний сотрудника интернет-отдела полицейского Управления города Цзямусы. Его звали Ван Цзэ. Он был тем, кто собрал все данные, присланные Юем и Чжаном на компакт-диске.
Адвокат Хуан спросил его, как он определяет, какие файлы надо оставить. Ван сказал, что извлёк из компьютера всё без соблюдения какого-либо протокола.
Адвокат Хуан сказал: «На моём компьютере также могут быть такие слова, как «Фалунь Дафа» или веб-сайт «Минхуэй». Люди также могут получать такие файлы по электронной почте или в социальных сетях. Но ни один закон в Китае никогда не определял эти слова как незаконные».
Ян также воспроизвела видеозапись, на которой был показан обыск в моём доме. Но камера сильно тряслась и показывала только пол, поэтому невозможно было определить, какие вещи были изъяты полицией.
Я заметила, что комната была ярко освещена, что указывало на то, что обыск не мог быть проведён утром, как написано в документе по делу. С восточной стороны моего дома находится ряд домов, которые загораживают свет. Я сказала, что по моему мнению, запись была сделана после окончания рейда.
Ян показала другое видео, на котором с её слов, я делаю признание. На видео у меня низко опущена голова, и я выглядела очень ослабленной. Звука не было.
Я спросила: «Почему нет звука? Почему это единственная видеозапись допроса за последние четыре месяца? Это произошло после того, как меня пытали. Они заставили меня подписать подготовленные показания. Они заставляли меня прочитать их, но я отказалась. Вот как было на самом деле».
Адвокат Хуан также отметил, что на записи я совершенно не похожа на себя. Будто два разных человека. Это подтверждало мои слова о том, что я была вынуждена отвечать на вопросы под пытками и принуждением.
Судья Пу не стала отвечать на вопрос адвоката, а перешла к заключительному слову. Прокурор Ян зачитала последний абзац обвинительного заключения и предлагаемый приговор в отношении меня.
Я достала своё заявление защиты и стала читать, но уже после первого абзаца судья Пу попыталась остановить меня. Однако я продолжала читать. Когда я дошла почти до половины, она крикнула, чтобы я остановилась, и приказала судебному приставу забрать у меня заявление. Адвокат Линь выразил протест и сказал, что я должна прочесть до конца.
Адвокат Хуан добавил: «Даже в соответствии с законом, на который вы ссылались, за распространение и хранение информационных материалов наша подзащитная не должна нести уголовную ответственность».
Адвокат Линь также заявил: «Свобода вероисповедания является законным правом, предоставленным гражданам конституцией... Фалуньгун не входит в список четырнадцати культов... Таким образом, моя клиентка невиновна и не должна нести уголовную ответственность. ... Статья 300 Уголовного кодекса незаконно применяется к Фалуньгун...
После окончания слушания я поблагодарила адвокатов за проведение сильной защиты.
После того, как адвокаты вышли из зала суда, секретарь Сюй Шэн распечатал протокол судебного заседания и попросил меня подписать его. Но я настояла на том, чтобы сначала прочесть его, чтобы убедиться, что он отражает факты. Сюй потерял терпение. Прочитав несколько страниц, я нашла несколько мест, которые нужно исправить, но Сюй отказался исправлять. Прокурор Ян и председатель уголовного суда Ли Цайхун также отказались. Ли Цайхун сказал, что меня нужно сфотографировать, если я откажусь подписывать. В конце концов, я, прочитав всего несколько страниц, подписала, так как боялась, что в случае отказа они изменят содержание.
Я кивнула старшей сестре и попросила её позаботиться о родителях. «Пожалуйста, знай, что твоя сестра невиновна, и я постараюсь вернуться домой как можно раньше», – сказала я ей.
Ли Чжуни тут же ответил: «Даже не думайте о возвращении домой».
16 января 2017 года Ли Чжуни и Чжан Дэган привезли мою старшую сестру в центр заключения. Они вернули мне договор о покупке дома и документы по теплоснабжению, которые были изъяты во время обыска. Я отдала их сестре.
Ли сказал, что у меня есть последний шанс признать себя виновной во время апелляции, чтобы получить условный срок и отбывать наказание дома. Но я снова отказалась.
Сестра сказала: «Похоже, ты не хочешь возвращаться домой». Я сказала, что очень хочу, но меня преследуют».
В этот момент вошла судья Пу и объявила приговор – пять лет лишения свободы и штраф на 10 000 юаней. Я заявила, что не совершала никаких преступлений и не буду платить ни копейки. Пу сказала, что даже если я откажусь платить, суд может принять принудительные меры и снять деньги с банковского счёта без моего согласия.
(Продолжение следует)
Все материалы, опубликованные на этом веб-сайте, защищены авторским правом Minghui.org.
