(Minghui.org) Время пролетает быстро. Я оглядываюсь назад, на более чем 20-летний путь совершенствования, и эмоции переполняют меня: от радости в начале практики Фалунь Дафа до подтверждения Фа на площади Тяньаньмэнь, когда начались репрессии, от сохранения стойкости во время преследования до постепенной зрелости в совершенствовании. Каждая сцена повторяется в моём сознании, как фильм, или как снимок, застывший во времени.
Меня держали в центре заключения за то, что я оставалась непоколебимой в своей вере в Фалунь Дафа. Однажды ранним утром, перед китайским Новым годом, в коридоре назвали моё имя. Оказалось, что меня вместе с несколькими другими практикующими должны были отправить в трудовой лагерь.
Зима была необычайно холодной. Окна фургона, в котором мы ехали, были покрыты толстым слоем инея, мы ничего не могли видеть. Изредка я наклонялась вперёд и вытягивала шею, чтобы увидеть улицу через лобовое стекло. Всё было белым-бело от снега и инея. Казалось, даже воздух застыл.
Фургон покачивался на ходу, все молчали. На сердце было тяжело. Полиция не последовала обычным законным процедурам: ведь нам должны были разрешить встречу с родными, прежде чем отправить в трудовой лагерь. Мы все знали, что преследование в трудовых лагерях очень жестокое, но не подозревали, какие опасности подстерегали нас впереди. Я придвинулась поближе к остальным практикующим и тихонько повторяла Закон Учителя Ли. В тот момент только Фа Учителя мог помочь нам перенести все трудности и оставаться в праведном состоянии совершенствования.
Внезапно фургон затормозил, и все подались вперёд. Я была потрясена, увидев своего мужа, стоящего перед фургоном с нашим четырёхлетним ребёнком на руках. Было холодно, а он, вероятно, ждал там уже долгое время. Волосы его были покрыты инеем. А у ребёнка брови, уголки глаз, нос и щёки покраснели от холода, хотя он был хорошо укутан. Даже его шерстяная шапка была покрыта инеем. Глаза мужа покраснели, а взгляд ребёнка пронзил моё сердце. Я так долго не видела его, слёзы неудержимо потекли по моему лицу.
Муж бросился к двери фургона и быстро протянул мне письмо, но женщина-охранник из центра заключения выхватила его и захлопнула дверь. Я инстинктивно встала, но охранники заставили меня опуститься на место. Я снова встала, но они толкнули меня обратно на сиденье. Это было душераздирающее прощание – мы были так близко, но не могли произнести ни слова. Каким-то образом нам удалось соскоблить ногтями небольшой кусочек инея со стекла. Через это крошечное пространство мы молча смотрели друг на друга, не произнося ни слова.
Я узнала, что муж повсюду обращался за помощью, пытаясь добиться моего освобождения. Когда фургон уже собирался отъезжать, я хотела попросить мужа не пытаться подкупить тех, кто участвует в преследовании Фалунь Дафа, чтобы поскорее вернуть меня домой. Я знала, что они не посмеют отпустить того, кто не отказывается от практики. Но возможности всё сказать не было, нам не разрешили говорить.
Фургон начал двигаться, и драгоценное мгновение ускользнуло, не дав мне произнести ни слова. В отчаянии я крикнула мужу: «Не ищи способа помочь мне. Даже если ты это сделаешь, меня не выпустят!» Все мои мысли сгустились в этой, казалось бы, нелепой фразе. Водитель рассмеялся, охранники в фургоне тоже, но практикующие поняли, что я имела в виду. Я просто хотела, чтобы муж понял мои мысли, понял мою непоколебимую решимость практиковать Дафа, чтобы отказался от идеи заплатить кому-то за моё освобождение.
Женщина-охранник прочитала письмо от моего мужа и передала его мне. В письме муж беспокоился о том, что я подвергнусь жестокому преследованию, если не откажусь от практики. Он мягко призывал меня не быть слишком упрямой, хотя и не был уверен в результате своих советов, потому что слишком хорошо меня знал.
Фургон удалялся всё дальше и дальше, и я уже не видела мужа и ребёнка. Но его отдаляющийся образ, с ребёнком на руках, оставался в памяти, как застывшая во времени картинка.
Однажды вечером осенью того же года мы с двумя практикующими отправились развешивать плакаты с правдой о Дафа. Как раз когда мы уже закончили и собирались идти домой, из тени внезапно появились несколько полицейских. Не слушая наших объяснений, они пытались задержать нас, чтобы доставить в полицейский участок. Не видя другого выхода, я воспользовалась моментом и побежала.
Я бежала так быстро, как только могла, а за мной гнался полицейский и кричал, чтобы я остановилась. Я не обращала на него внимания, продолжала бежать и думала, что не могу позволить преследовать меня, – это будет плохо для него. Вдруг на моём пути возник тупик. Это был ещё строящийся мост с перилами с обеих сторон, внизу была вода. Мост был построен лишь наполовину, и его перегораживали ограждения. Никакого выхода не было. Я не могла прыгнуть в воду, поэтому, повернувшись, оказалась лицом к лицу с полицейским.
Была глубокая ночь, уличного освещения не было, было очень темно, и мы не могли ясно видеть лица друг друга. Я хотела рассказать ему правду о Дафа, но у меня не было времени, так как за ним бежали другие полицейские. Если бы он остановил меня, я не смогла бы убежать. Я произнесла: «Молодой человек, совершите что-нибудь хорошее. Мы же не сделали ничего плохого».
Я сказала это не умоляющим тоном, а скорее с праведной убежденностью. Он заколебался и спросил: «Что?» Воспользовавшись моментом, я быстро обошла его и без оглядки изо всех сил побежала. Сначала я слышала его шаги, но постепенно они стихли. Метрах в шести ниже по склону я заметила пруд. Не раздумывая, я соскользнула вниз и, затаив дыхание, спряталась в траве на склоне между дорогой и прудом. Моё сердце выпрыгивало из груди.
Я оставалась там долгое время, пока не поняла, что сверху не доносится никаких звуков. Затем медленно подползла к насыпи и осмотрелась. Было совершенно тихо, никого вокруг не было. Я выбралась из травы и снова пустилась бежать.
Пробежав какое-то расстояние, я увидела впереди яркий свет. Это были фары полицейской машины. Я снова напряглась. Это была единственная дорога домой, а вокруг – одни рисовые поля. Я замедлила шаг, притворившись, что меня ослепили фары, воспользовалась возможностью прикрыть лицо руками. Машина ехала медленно, и я выпрямилась, демонстрируя спокойствие. Как только машина проехала, я оглянулась, чтобы убедиться, что она уехала. И только тогда вздохнула с облегчением и снова побежала.
Позже я узнала, что патрульная машина была вызвана полицией в помощь, чтобы забрать двух других практикующих. Мы развешивали плакаты на берегу реки, где не было машин, поэтому они вызвали подкрепление. Во избежание преследования в тот вечер я не вернулась домой. Потом сторож общины сказал, что полиция всю ночь следила за моим домом. Мне пришлось уехать из родного города и жить вдали от дома, двух других практикующих приговорили к трём годам исправительных работ.
Всё это было похоже на сцену из фильма. Я была так близка к тому, чтобы меня поймали и незаконно отправили в тюрьму, но мне удалось спастись. Тот полицейский сначала гнался за мной с полным намерением догнать, но после моих слов он, возможно, заколебался, и его совесть на мгновение проснулась.
Это похоже на историю о судье, который судил охранников, стоявших у Берлинской стены. В своей речи он сказал, что перед выстрелом можно было поднять ствол автомата на один сантиметр вверх: невыполнение приказа наказуемо, а промах – нет. Это моральная ответственность, которую человек может взять на себя. Совесть не зависит от закона! Тот полицейский принял решение не преследовать меня, услышав свою совесть. Тем самым он выбрал для себя хорошее будущее.
Я посмотрела фильм «Когда-то мы были Богами». Когда Сун Гуанмина пытались заставить подписать гарантийное заявление об отказе от практики, моё сердце сжалось, как у небожителей, которые боялись, что он не выдержит давления. Я не смогла сдержать слёз, когда Сяофэн показала Сун Гуанмину стихотворение Учителя, которое она записала на своей ладони:
«Великий Просветленный не боится лишенийЕго воля вылита из алмазаБез пристрастия к жизни и смертиОн благородно открывает прямую дорогу Исправления Законом»(«Праведные мысли и праведные поступки» из сборника стихов Учителя «Хун Инь-2»).
Божественные существа вздохнули с облегчением, и небесный мир снова засиял яркими красками. Это навеяло воспоминания о моём собственном горьком и незабываемом опыте в тёмной норе центра заключения.
Охранники в сговоре с заключёнными преступниками унижали меня всеми возможными способами: били, оскорбляли, лишали сна и не давали тёплой одежды. Казалось, что я попала в ад на земле. Поскольку я не отказывалась от своих убеждений, они не разрешали моей семье навещать меня. Муж, отчаявшись увидеть меня, искал помощи повсюду. Власти, надеясь, что он сможет убедить меня измениться, сделали исключение и разрешили нам встретиться.
Я не могла сдержать слёз, увидев мужа после долгой разлуки. Я была слаба, и мой дух был подорван длительным заключением и жестокими пытками. Увидев мой растрёпанный вид, бледное лицо и плохое физическое состояние, муж взял меня за руки. Будучи человеком, который никогда не просил и не извинялся, он стоял на коленях и умолял меня, чтобы я уступила и добилась скорейшего освобождения. Несмотря на слёзы, моё сердце оставалось непоколебимым. В конце концов, видя, что их цель не достигнута, охранники со злостью отправили меня обратно в камеру.
На самом деле муж всегда поддерживал меня, видя заметные перемены в моём характере и здоровье после того, как я начала заниматься Дафа. Он просто надеялся, что я смогу притвориться, будто всё бросила, лишь бы вернуться домой.
Милосердие Учителя незабываемо, и никакие слова не могут полностью выразить мою благодарность за спасение. Как я могла предать Учителя и Дафа ради собственной эгоистичной выгоды? Это невозможно. Каким бы трудным ни был выбранный мною путь, я буду идти до конца.
Вспоминая пережитое, я испытываю сильное волнение. Стойкость, которую я сохранила в то трудное время, теперь кажется ещё более ценной. Великое божественное существо спустилось в мир людей, став обычным человеком. Однако каждое моё действие и каждая мысль затрагивает живых существ во всех небесных сферах.
Прошло более 20 лет. За это время, которое кажется одновременно и долгим, и коротким, испытания, радости и трудности на пути совершенствования могли бы заполнить целые тома. Эти, казалось бы, обычные случаи, если их собрать и записать, выглядят как необыкновенные события.
Если когда-нибудь в будущем мои потомки вспомнят о событиях сегодняшних дней и спросят, что я делала, когда Фа подвергался клевете и преследованию, я смогу с гордостью сказать: подвергаясь преследованию и сильному давлению, мне было страшно, но я никогда не колебалась – старалась быть стойкой и непреклонной!
Учитель сказал:
«Когда эта страница истории будет закрыта, перед оставшимися людьми откроется всё ваше величие, и будущие Просветлённые навсегда запомнят это великое историческое время» («Разумность», «Суть усердного совершенствования 2»).
Я просто хочу задокументировать эти моменты, этапы моего совершенствования, засвидетельствовать историю распространения Фалунь Дафа по всему миру и запечатлеть этот великий исторический период, сформированный Учителем и Фа. В это время практикующие Дафа разыгрывают грандиозную пьесу в истории человечества, создавая самую великолепную главу всех времён.