(Minghui.org) Примечание редактора: Чэнь Цзин, талантливую выпускницу высшего учебного заведения, в 20-летнем возрасте подвергли преследованию за приверженность Фалуньгун, духовной практике, которую с 1999 года репрессируют коммунистические власти Китая. Когда она училась в колледже, её поместили под домашний арест, пригрозив отчислением и тюремным заключением. После окончания учёбы её уволили из больницы, где у неё была хорошая работа. Чтобы избежать дальнейшего преследования она вынуждена была переезжать с места на место и долгие годы жила, постоянно испытывая страх. Когда ей было 37 лет, её арестовали и приговорили к пяти годам лишения свободы. В центре заключения и в тюрьме её подвергали жестоким пыткам.
Чэнь Цзин
«Сегодня холодный зимний день. Он напомнил мне об одном из таких дней в прошлом году, когда я вышла из женской тюрьмы Хэйлунцзян после пяти лет или 1828 дней заключения.
В течение года я пыталась оправиться от пыток, решала финансовые проблемы, поддерживала членов своей семьи и общалась с друзьями и родственниками, которые не понимали меня. Полиция продолжала преследовать меня. Я хорошо помню каждую минуту, каждую секунду и каждый эпизод этих 1828 дней. Они глубоко врезались в мою память и их не стереть.
Я почувствовала острую необходимость написать свой опыт, чтобы весь мир узнал об истинной ситуации в Китае, о том, как под руководством КПК жестоко преследуют практикующих Фалуньгун сотрудники полицейских участков, центров заключения, прокуратуры, судов и тюрем.
Меня зовут Чэнь Цзин. Я родилась в январе 1979 года в городе Дацин провинции Хэйлунцзян. Родители очень любили и баловали меня, поскольку я была умной и воспитанной дочерью. С начальной школы до окончания колледжа мои успехи поощрялись цветами и поздравлениями. Одноклассники и друзья считали меня красивой, лучшей ученицей из хорошей семьи и талантливой во всех отношениях. Никто не мог представить, что однажды меня будут преследовать и я окажусь в центре заключения и тюрьме.
В 1999 году я училась в колледже, когда началось жестокое широкомасштабное преследование Фалуньгун. Меня поместили под домашний арест, угрожая отстранением от занятий, исключением и тюремным заключением. Вскоре после выпуска я нашла хорошую работу, но меня уволили. Чтобы избежать преследования я постоянно переезжала с места на место. В возрасте 37 лет я стала основной мишенью преследования.
Днём 21 января 2016 года четыре полицейские машины стояли у въезда в наш жилой комплекс. Как только я вышла, один из полицейских, которых было больше десятка, подошёл ко мне, и, прежде чем я поняла, что происходит, скрутил мне руки за спиной и надел наручники. Меня быстро обыскали, забрали деньги, ключи и другие вещи. Они сняли с моего лица шарф и сказали: «Думала, мы тебя не узнаем?» Я была удивлена, услышав это, так как надела шарф для тепла.
Три человека из полицейских были сотрудниками отделения полиции провинции Хэйлунцзян, один из них – Ян Бо. Двое были из Управления полиции Цзямусы, в том числе Ли Чжуни и Лян Хуавэй; четверо – из Управления полиции Цзямусы района Цзяо: Ли Цян (который надел на меня наручники), Чжан Вэймин, У Бинь и Чжан Цзя.
Они отвезли меня в отделение дорожной полиции Юи и приковали наручниками к металлическому стулу. Тем временем другие полицейские устроили в моём доме обыск. Они забрали деньги, дорогостоящую камеру, принтер и другие ценные вещи. Поскольку во время обыска никого не было дома, я не знаю, что они ещё забрали.
Позже, когда мне показали видеозапись, в ней было указано не фактическое время обыска, который прошёл в полдень 21 января, а 22 января 2016 года, с 8.30 до 9.30 утра. Также было указано, что обыск прошёл с моего согласия.
Через несколько часов в комнату вошли Ян Бо и два сотрудника Управления полиции провинции Хэйлунцзян. Они поздравили друг друга с ежедневной денежной выплатой в 200 юаней, что получили во время этой поездки, и роскошным отелем, в котором остановились. Они также обсудили, что делать со мной.
Один полицейский предложил приговорить меня к пожизненному заключению за подстрекательство к свержению правительства. Другой спросил меня: «В твоём холодильнике оставалось немного чая, но ты же не могла выпить всё одна. В морозильной камере лежало мясо. Ты, наверное, хотела приготовить его для кого-то. Я понимала, что он имел в виду моё общение с местными практикующими Фалуньгун, но промолчала.
Третий полицейский сказал: «Если не признаешься, мы отвезём тебя в Харбин и там будем вводить тебе под ногти бамбуковые палочки. Под пытками ты всё расскажешь».
Высокий и сильный сотрудник, который отвёз меня в полицейский участок, подошёл и сказал: «Чтобы заставить её говорить, нужны жёсткие меры».
Позже меня отвезли в центральную больницу Цзямусы для осмотра, а затем отправили в центр заключения. Поскольку я отказывалась сотрудничать, полицейские Чжан Вэймин, Ли Янь, Ли Яньчунь и ещё несколько человек из отделения полиции района Цзяо придавили меня к полу в коридоре и насильно поили водой.
Затем меня увезли обратно в отделение дорожной полиции Юи. В ту ночь я спала на стуле. На следующий день Чжан Вэймин, Ли Цян и Ван Вэньцзин пытались насильно накормить меня, но я отказывалась, меня тошнило, поскольку желудок был заполнен водой.
В тот же день меня снова доставили в больницу на осмотр, но я по-прежнему отказывалась сотрудничать. После медосмотра, около 4 часов вечера, меня отправили в центр заключения Цзямусы.
В центре заключения меня держали с 23 января до середины мая 2016 года и почти каждый день возили в отделение полиции района Цзяо для допроса.
27 и 28 января меня пытали. Ли Цян, Чжан Цзя и У Бинь затащили меня в туалет, где не было камеры наблюдения. Ли Цян сказал: «Мы можем убить её, поскольку выполняем приказы начальства».
Чжан Цзя закрыл окно и сказал мне: «Здесь нет камеры наблюдения. Ты можешь кричать сколько угодно. Никто тебя не услышит и ничего не узнает. Знаешь, что полиция в Цзяньсаньцзяне пытает адвокатов и избивает их? Но наши пытки серьёзнее, чем у них».
Они разорвали простыню и скрутили верёвки. У завёл мне руки за спину, а Ли и Чжан связали их одним концом верёвки. Другой конец верёвки они привязали к трёхметровой трубе отопления и подвесили меня. В тот момент, когда я повисла в воздухе, руки сразу онемели, голова разрывалась от боли, и я чувствовала, что вот-вот задохнусь. Тело было мокрым от пота. Ноги инстинктивно потянулись назад и уперлись в стену, что немного облегчило страдания, но У Бинь заметил это и оттолкнул мои ноги.
Чжан Вэймин и Юй Хайян присоединились к пытке. Чжан наклонил мне голову вниз, а Юй и Ву тянули мне ноги вверх, раскачивая меня взад-вперёд. Всем телом я билась о стену. У сказал: «Это называется летать на самолёте!»
Демонстрация пытки: «самолёт врезается в стену». Практикующего Фалуньгун поднимают, держат горизонтально, и бьют головой о стену
У с такой силой скрутил мои пальцы, что у меня из-под ногтей появилась кровь. Чтобы не осталось от пытки синяков на запястьях, они развязали верёвки, пониже стянули рукава моего свитера и снова завязали верёвки. Затем пытку продолжили. Чжан время от времени говорил шёпотом, напоминая сообщникам проверить, дышу ли я.
После этого, когда я потеряла сознание на стуле для допроса, подошёл Ян Бо, глава отдела внутренней безопасности провинции Хэйлунцзян, и сказал мне: «Если бы я знал, что с тобой будут так обращаться, то не позволил бы этого». На самом деле именно он и Ли Цзуни приказали пытать меня.
Затем Ян взял мои руки и потряс их. Было очень больно. Но он сказал: «Всё в порядке, отлично. Ты должна двигать руками, иначе станешь инвалидом. Почему ты должна так страдать? Не надо на них (полицейских, которые пытали меня) обижаться. Если бы ты сотрудничала с ними, всё было бы намного проще. Представь, что бы они с тобой сделали, если бы я не пришёл».
Его лицемерие вызвало у меня отвращение. Я собрала все силы и отдёрнула руку.
В ту ночь я испытывала такую боль, что не могла заснуть. По всему телу от пыток у меня были синяки, был сильно повреждён позвоночник.
К 30 января я едва могла двигаться. Когда Чжан и Ли вошли в мою камеру, другой полицейский с силой поднял меня. Сокамерница, добрая женщина, сказала, что я не могу двигаться. Но Ли крикнул ей: «Это не твоё дело!»
Меня отвезли в больницу для инъекции. Они сказали, что, если я не буду выглядеть такой несчастной, они найдут моих родственников и заставят их убедить меня отречься от Фалуньгун.
Инъекцию сделали слишком быстро и холодным препаратом, поэтому правая рука у меня распухла и стала больше в четыре-пять раз. Той ночью врач центра заключения отказался принять меня. Чжан и Ли отвезли меня обратно в полицейский участок и приковали наручниками к металлическому стулу. Они сильно давили на мою руку, возможно, пытаясь снять опухоль.
В тот вечер я слышала, как в коридоре бегали люди, полицейские кого-то избивали и оскорбляли. Затем отчаянно закричал какой-то мужчина, потом всё внезапно стихло. Затем послышался топот пробегающих людей. Кто-то сказал: «Мы должны отвезти его в больницу». Другой ответил: «Всё в порядке». Третий добавил: «Если он умрёт, мы можем просто сказать, что у него был сердечный приступ». Я подумала, что практикующего Фалуньгун могли замучить до смерти.
Вскоре после этого в комнату завели наркомана со скованными за спиной руками. Ли Цян с издёвкой сказал мне: «Я слышал, ты не замужем? Мы можем найти для тебя двух мужчин…» Он и Чжан Веймин оставались рядом со мной. В 3 часа ночи опухоль на руке спала и меня отвезли обратно в центр заключения. Наркомана перевели в другую комнату.
На следующий день меня снова привезли в больницу и поместили в изолированную палату. Полицейские закрыли дверь и задёрнули занавеску, хотя я просила их оставить её открытой, потому что чувствовала слабость и задыхалась, мне хотелось видеть солнечный свет. Я попросила их установить мою кровать повыше, но они проигнорировали просьбу.
Мне так хотелось посмотреть в окно, поскольку больница была рядом с моим районом. Если бы кровать была повыше, я могла бы видеть часть своего жилого комплекса, место, которое я называла домом. Но я была слишком слаба, чтобы сделать это самостоятельно. Я думала о своей семье и друзьях и надеялась, что все они в безопасности и не пострадали от пыток как я.
В какой-то момент в палату зашла пожилая пациентка из соседней палаты просто поговорить. Когда она спросила, что со мной, полицейские занервничали. Прежде чем она успела договорить, У Бинь вытолкнул её и затем стал расспрашивать, пока не понял, что мы с ней незнакомы и она не практикует Фалуньгун.
Через некоторое время Ли Чжуни привёл пожилую практикующую и её дочь. Он сказал: «Разве вы не хотели её увидеть? Я привёл её сюда». Практикующая смотрела на Ли и тщательно подбирала слова, называя его «офицер Ли». Дочь последовала её примеру. Я поняла, что на женщину оказали давление, заставив прийти и повлиять на меня. Должно быть, она не выдержала, и ей поставили условие для освобождения.
Она посмотрела на меня со слезами на глазах и сказала: «Мы не должны так страдать. Может быть, вам стоит…». Я не хотела, чтобы она сказала что-то против Фалуньгун и, сделав большое усилие, медленно подняла руку и вытерла ей слёзы. Я сказала: «Когда вернётесь домой, приведите себя в порядок. Я рада за вас. У меня всё в порядке». Я попросила её дочь заботиться о матери. Ли понял, что этот трюк не сработал, и тут же приказал им уйти.
(Продолжение следует)