(Minghui.org) В 2016 году меня арестовали за то, что я практиковал Фалунь Дафа. Находясь в центре заключения, я отказался участвовать в перекличке и надевать жилет для заключённых. Затем в знак протеста, что мне не разрешают выполнять упражнения Фалунь Дафа, я объявил голодовку. Через неделю в переговоры со мной вступил директор. В итоге он согласился на мои условия: не надевать жилет и предоставить возможность выполнять упражнения. После чего я прекратил голодовку.
Независимо от местонахождения, разъяснение правды о Дафа и спасение живых существ являются ответственностью практикующих. Оказавшись в центре заключения, я ежедневно отвечал на вопросы людей о том, что такое Фалунь Дафа, и почему практику преследует коммунистический режим, разъяснял факты с разных сторон и в разных аспектах, чтобы устранить их сомнения и заблуждения.
Я рассказывал заключённым и охранникам об инсценировке самосожжения на площади Тяньаньмэнь, о мирном обращении к правительству 25 апреля 1999 года, о происхождении компартии Китая (КПК) и о том, как партия систематически уничтожала 5000-летнюю культуру Китая.
Благодаря мудрости, обретённой при совершенствовании по Дафа, я опровергал ложь и устранял негативный образ мышления, который КПК сформировала, подвергнув китайский народ идеологической обработке. Я объяснял людям, почему они должны отделить себя от партии, и помогал им выйти из КПК и её молодёжных организаций. Сначала казалось, многие не понимают, о чём я говорю. Поскольку я продолжал повторять эти факты снова и снова в течение следующих четырёх месяцев, некоторые, наконец, поняли.
Накануне китайского Нового 2017 года многих заключённых освободили. Недавно назначенные старшие по камере уже вышли из компартии и знали, что Дафа несёт добро. Всякий раз, когда в нашу камеру переводили нового заключённого, они задавали ему вопрос: «Вступал ли ты в КПК или в какую-либо из её молодежных организаций?» Если новичок отвечал «да», ему говорили: «Выходи из этих организаций. Мы все так сделали». Все новички сразу же соглашались. После этого я всегда подробно объяснял им, почему выход из партии обезопасит их. Если новичок никогда не вступал ни в одну из партийных организаций, старшие по камере учили его повторять: «Фалунь Дафа несёт добро. Истина, Доброта, Терпение – праведные принципы».
Я никогда не забуду один невероятный случай. Это произошло в середине марта во время 10-минутной прогулки. Каждый раз заключённые не спеша обходили поле, а затем делали пробежку вокруг него. Когда я, как обычно, наблюдал за ними, ко мне подошёл один из старших по камере и предложил: «Если ты присоединишься к нам, мы все будем кричать "Фалунь Дафа несёт добро"». Я кивнул и присоединился к ним. Пробежав всего полкруга, старший скомандовал: «Раз, два!» И все хором, слаженно начали повторять: «Фалунь Дафа несёт добро! Фалунь Дафа несёт добро!» К нам присоединились заключённые из других камер, подхватив слова «Фалунь Дафа несёт добро!» Позже, когда мы остановились, все разразились радостным смехом. Это было такое восхитительное зрелище!
Во время судебного процесса мы с соучениками, став на свою защиту, обратились к судье с такими словами: «Истина, Доброта, Терпение – это универсальные принципы, общие для всего человечества. Фалунь Дафа учит людей ценить нравственность, быть добрыми и хорошими людьми. Во всём этом нет ничего плохого. Практика помогает занимающимся избавиться от болезней и кармы без каких-либо условий. Что в этом плохого? Фалунь Дафа восстанавливает человеческую нравственность и поднимает духовность. Что в этом плохого? Фалунь Дафа поддерживают и практикуют в более чем ста странах и регионах мира. И только в Китае компартия преследует практику. Разве это не странно?»
Адвокаты указали, что для преследования и осуждения практикующих Фалунь Дафа нет никаких правовых оснований. Это юридически неправильный процесс и нарушение Конституции Китая. Обвинители ничем не смогли опровергнуть их аргументы. Слушание по делу длилось всего три часа.
После того, как меня приговорили к тюремному заключению, я написал 30-страничное апелляционное письмо. Я подал его в суд промежуточной инстанции и обжаловал приговор.
В центре заключения я читал черновик своего письма сокамерникам при каждом удобном случае. Я предоставлял текст письма всем, кто хотел его прочитать. Я надеялся, что все они узнают и поймут правду о неправомерном преследовании Фалунь Дафа. Те, кто прочитал письмо, сказали, что оно хорошо написано. Они думали, что я, наверное, учился в колледже. На самом деле, вся моя мудрость пришла из Дафа.
Для перевода в тюрьму от меня потребовали пройти медосмотр и сдать анализ крови. Но я не только отказался выполнить это требование, но и объявил вторую голодовку в знак протеста против незаконного приговора. На пятый день голодовки пришли охранники, сковали мне руки наручниками и ноги кандалами, и вместе с двумя практикующими бросили в грузовик с ящиками и повезли в тюрьму. Когда грузовик остановился перед зданием тюрьмы, я отказался выходить, и тем самым поддерживать преследование. Противостояние, длившееся около часа, закончилось тем, что два вооружённых тюремных охранника насильно вытащили меня из грузовика и поволокли в здание.
Меня отвели в камеру, сняли одежду и обувь и переодели в тюремную форму и обувь без шнурков. Затем меня повели в отдел управления для фотографирования. Когда я отказался сотрудничать, двое заключённых схватили меня за плечи и усадили перед камерой. Ещё один заключённый поднял табличку с моим именем, и снимок был сделан. Поскольку я смотрел вниз, а не прямо в камеру, лицо едва было видно на снимке.
Меня отправили обратно в камеру и приковали наручниками к раме двухъярусной кровати. Охранник знал, что я уже пять дней держу голодовку. Он сказал заключённому, которому было поручено следить за мной: «Сегодня утром его кормили насильно. Наблюдай за ним внимательно и немедленно докладывай, если что-то случится».
Весь день меня заставили сидеть на маленькой табурете с прикованными к кровати руками. Каждые три дня меня насильно кормили. На 17-й день голодовки я почувствовал тошноту и после усиления симптомов прекратил голодовку.
Я начал принимать пищу. Но вскоре возникла проблема – ноги и ступни распухли так, что невозможно было надеть обувь. Мне разрешали вставать только для приёма пищи или посещения туалета, всё остальное время я оставался в неподвижном положении. Целыми днями я цитировал Фа и отправлял праведные мысли, используя каждую минуту, и даже каждую секунду своего времени.
Более чем через три месяца заключённые положили на пол сплющенную картонную коробку и бросили на неё постельное бельё и одеяло. Ночью одну мою руку отстегнули от рамы кровати, и я, наконец, смог лечь. Утром подстилку убрали, и весь день я просидел в той же позе.
Через месяц картонную коробку заменили деревянной доской. Когда дни стали короче и температура упала, деревянную доску поставили на четыре маленькие табуретки, чтобы она не лежала на холодном полу. Когда я спал, одна рука была пристёгнута наручниками к кровати, а днём обе руки были скованы на груди. Через шесть месяцев меня перевели в другую камеру и поместили на нижнюю койку. Наверху и рядом со мной спали заключённые, которым было поручено осуществлять наблюдение за мной.
Политрук и его заместитель изучили моё дело за период последнего тюремного заключения. Они связались с бывшим директором и охранниками, включая тех, кто получил повышение по службе или был переведён на другую работу, и проверили каждую деталь в документах. Заместитель директора тюрьмы хорошо знал меня и многое ему рассказал.
Впервые я был приговорен к тюремному заключению в 2004 году. После перевода в тюрьму, где нынешний заместитель директора занимал пост начальника политического отдела, меня пытались «преобразовать» и поместили в одиночную камеру. Четырнадцати заключённым было поручено следить за мной круглосуточно. Камера, в которую меня поместили, была оборудована приспособлениями для пыток, такими как «железный жилет» и «кровать мертвеца». Меня содержали в этом специальном блоке 22 месяца. Более месяца я был закован в «железный жилет» со связанными ногами. Пять раз меня приковывали наручниками к «кровати мертвеца» в позе «распростертого орла» – от нескольких часов до 18 дней. Дольше всего меня держали в помещении – 10 месяцев, и всё это время я вообще не видел солнца.
Моё здоровье ухудшилось, и меня госпитализировали. Через пять месяцев меня выписали и отвезли обратно в тюрьму. Восемь заключённых занесли меня в камеру, прижали к полу и сняли с меня одежду. Они побрили мне голову, надели на меня тюремную форму и оставили на кровати. Я снял форму и бросил её на пол. Исполняющий обязанности политрука приказал заключённым снова надеть её на меня. Я снова снял форму. Политрук подал сигнал заключённым, и они сказали охранникам уйти. Не успели охранники выйти за дверь, как восемь заключённых начали бить меня кулаками и ногами. Избиения прекратились только тогда, когда я перестал двигаться.
Через несколько часов меня занесли в специальный блок и бросили на пол. Четверо заключённых сидели вокруг меня. На следующий день меня посадили в велорикшу (трёхколёсный велосипед с коляской) и отвезли в тюремную клинику. После того как мне сделали более двенадцати рентгеновских снимков, меня отвезли обратно в спецблок и приковали наручниками к «кровати мертвеца».
В знак протеста против жестокого обращения я объявил голодовку. Более чем через два месяца заключённые, наблюдавшие за мной, доложили охранникам, что я крайне болен. Они сказали охранникам, что меня нельзя держать в одиночной камере, и предложили перевести обратно в общую камеру. Меня забрали вместе с «кроватью мертвеца», к которой я был прикован, и отправили обратно в камеру. Меня оставили на полу более чем на две недели. Во время праздника Луны (в октябре) температура понизилась, и меня освободили от наручников и положили на кровать. Более чем через месяц после этого я прекратил голодовку и начал есть один раз в день. Я продолжал принимать пищу один раз в день, пока меня не освободили через три года.
Заместитель директора помнил больше деталей, чем я, обо всём, что произошло во время моего первого заключения. Он поделился этими подробностями во время встречи с политруком и его помощником. Позже этот заместитель директора был снят с должности и приговорён к тюремному заключению.
Узнав, что я оставался непоколебимым в своей вере, несмотря на ужасные издевательства и пытки во время первого заключения, политрук и его заместитель больше не считали целесообразным использовать меня для продвижения своей политической карьеры. Их отношение изменилось, а тон голоса смягчился. Они посоветовали мне позаботиться о здоровье, чтобы я смог дожить до дня освобождения.
Я отказался отвечать во время перекличек и выполнять тяжёлую работу, к которой принуждали заключённых. Я не подписывал никаких документов, входил в кабинет, не дожидаясь приглашения, не присягал на верность национальному флагу Китая и не возносил хвалу КПК. Я не подчинялся ни единому требованию тюремных охранников или чиновников во время противопожарных учений, учений по ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций или инспектирования, проводимых высокопоставленными должностными лицами.
Каждый день, начиная с 7 часов утра, когда всех нас отправляли на работу в мастерскую, и до возвращения в камеру в 9 часов вечера, помимо приёма пищи и посещения туалета, я сидел у окна, не двигаясь, повторял Фа и отправлял праведные мысли. Я делал это изо дня в день, а заключённые и охранники наблюдали за мной. В действительности я так поступал во время своего первого заключения.
В июне администрация тюрьмы вывесила объявление об амнистии. Политрук и начальник отдела пытались убедить меня: «Ты единственный в подразделении, кто подходит под специальную амнистию. Начальник тюрьмы предлагает написать заявление, и тебя освободят досрочно. Почему ты хочешь остаться здесь и страдать?» Я ответил им: «Я действительно хотел бы вернуться домой. Практикующим Фалунь Дафа здесь не место. Я не ставил никаких условий и не жаловался, защищая страну как рядовой солдат. Вы же утверждаете, что хотите воздать мне должное за мои заслуги перед страной и объявить мне амнистию на определённых условиях, которых ставите очень много. Разумеется, я ни за что не соглашусь и не приму ни одного из них».
Я разговаривал с охранниками, сохраняя достоинство и уважительный тон речи. Я по-прежнему не отвечал во время перекличек и не подчинялся требованиям. Сообщение об амнистии не затронуло чувства, не изменило мою позицию или принципы. Такое поведение вызвало глубокое уважение у всех заключённых, включая тех, кто помогал охранникам пытать практикующих Дафа.
После того как я завоевал их доверие, мне стало гораздо легче разъяснять правду. Наблюдавшие за мной сокамерники узнали правду о Дафа и помогли мне спасти многих других заключённых. После завершения кадровых перестановок и реорганизации всех подразделений к нам направили много новых заключённых. Я использовал любую возможность, чтобы разъяснить им правду.
В июле 2020 года был назначен новый политрук. Каждый раз, увидев, что я отказываюсь сотрудничать и игнорирую тюремные правила, он приходил в ярость. В любой момент политрук мог оскорбить или избить меня. Он трижды пытался «преобразовать» меня, но ни одна из его мер поощрения или угрозы не сработали.
При первой попытке «преобразования» сокамерники отвели меня в кабинет политрука. Он приказал заключённым охранять кабинет снаружи и не позволять кому-либо войти, прежде чем он закроет дверь изнутри. Политрук использовал все обычные методы: хитрость, ложь, подкуп и угрозы. Сначала он расположился передо мной, а затем переместился и сел справа вплотную ко мне. Политрук умолял, лгал и угрожал мне, но я сохранял спокойствие и молчал. Два часа спустя он заявил, что на сегодня с делами покончено.
При второй попытке «преобразования» политрук послал за мной, и как только я вошёл в кабинет, он сказал: «Мы должны решить проблему между собой». Я спросил его, какую проблему он имеет в виду. Политрук закричал: «Не притворяйся, что не знаешь!» и начал повторять клевету КПК о Дафа.
Я дал ему договорить, а затем спокойно сказал: «Во-первых, я никогда так не думал и ничего подобного не говорил. Во-вторых, это ваши слова, и они отражают ваш образ мыслей. Это то, что вы думаете, и что вы чувствуете». От моих слов политрук потерял дар речи. Пауза длилась больше минуты, затем он сменил тему. Он расспрашивал о моём здоровье и вёл беседы на отвлечённые темы. В конце концов, он сказал мне: «Ты можешь идти. Мы ещё поговорим после китайского Нового года».
В следующий раз, когда меня привели в кабинет политрука, он спросил: «Ты обдумал наш разговор перед китайским Новым годом?» Я слегка улыбнулся, но ничего не сказал. Его лицо помрачнело. После одной-двух минут молчания выражение его лица внезапно смягчилось, и он даже показался мне безобидным. Он спросил, сколько мне осталось до освобождения и о других делах.
В итоге политрук предложил мне до окончания срока заключения написать то, что сочту нужным [о Дафа] с любой точки зрения. Это поможет ему закрыть моё дело. Я согласился, но из-за ухудшения состояния здоровья не успел выполнить обещания. За три дня до моего освобождения политрука перевели в другой отдел.
Отеки на ногах уменьшились. Но я чувствовал дискомфорт, исходящий из глубокого микроскопического уровня. Во время ходьбы казалось, что-то прилипло к подошве ног. Сначала я подумал, что идёт устранение кармы, и не обращал внимания. Зимой 2019 года у меня пропал аппетит, и за несколько месяцев я потерял около шести килограммов.
Пандемия, разразившаяся во время китайского Нового года в 2020 году, дала мне понять, что в мире людей проявляется Исправление Законом. Я обнаружил, что в этот период проявились многие мои человеческие представления и пристрастия, такие как фанатизм, стремление показать себя, соперничество, похоть, привязанность к комфорту и нетерпение. Я пытался избавиться от них, повторяя Фа и отправляя праведные мысли.
После временного перерыва, связанного с китайским Новым годом, я снова каждый день начал ходить в мастерскую. По-прежнему я сидел у окна, повторяя Фа и отправляя праведные мысли. Но как только я садился, в теле появлялся дискомфорт. Я ощущал каждый нерв и боль в седалищных костях. Сначала я подумал, что это просто карма, и часто менял положение тела, чтобы сосредоточиться на повторении Фа и праведных мыслях.
В 2021 году дискомфорт усилился, особенно в области поясницы и бёдер, очень болели ноги, мышцы ослабели. Чтобы облегчить положение, я менял положение ног, положив одну на другую. Затем вся верхняя часть тела от талии до шеи утратила гибкость и стала негнущейся. Это было крайне некомфортно. Я всё ещё был убеждён, что просто устраняю карму или развиваю Гун в своём теле. Несмотря на ухудшение физического состояния, я отправлял праведные мысли и каждый день выполнял три дела.
В июне, когда погода становилась всё теплее и теплее, у меня появились язвы, которые покрыли большие участки рта и язык. Было так больно, что я не мог есть. Я укреплял свои праведные мысли. Иногда я отправлял праведные мысли с того момента, как вставал утром, и до того, как ложился спать. Я почти перестал цитировать Фа. Спустя две недели я почувствовал, что во внутренних органах происходят какие-то странные изменения. Я стремительно терял в весе, слабел, с трудом стоял и ходил.
В июле моё тело дошло до предела. Я часто просыпался посреди ночи от сильного сердцебиения, обильно потел и ощущал сухость во рту. Я слышал биение собственного сердца – оно звучало так, будто кто-то играл на барабане.
В сентябре я почувствовал сдавленность внутри, от талии и выше. Ощущение, что пытаются схватить и сковать все внутренние органы, становилось всё сильнее. Иногда казалось, что меня связывают верёвкой, и верхняя часть тела сдавливается всё туже и туже. Мне было так трудно дышать, что кружилась и болела голова.
Онемение распространилось от нижней части тела и достигло рук. Область талии, бёдра, ноги и ступни онемели настолько, что я почти полностью потерял чувствительность. Подошва ног уплотнилась, и во время ходьбы казалось, что почва исчезает под ногами. Я мог упасть в любой момент. Головные боли, головокружение, тошнота и рвота становились всё более частыми. Когда у меня болела голова, я сдавливал виски и упирался головой в стол. Даже находясь в полубессознательном состоянии, я не переставал отправлять праведные мысли.
Оставалось шесть дней до освобождения, но у меня не было сил встать и добраться до мастерской. Мне просто хотелось спать. Когда утром прозвенел звонок, двое заключённых подняли меня, и мы направились вниз по лестнице. Раньше мне никогда не требовалась помощь. Но сейчас, преодолев один лестничный пролёт, я остался без сил. Я сидел на полу, пока все не спустились вниз. Наконец сокамерники помогли мне, и мы спустились последними. Позже заключённые говорили мне, что я сильно побледнел и не был похож на себя. Пришёл начальник отделения и сказал заключённым, чтобы они отвели меня в тюремную клинику.
Я так ослабел, что как только мы вошли в клинику, я почти без сознания свалился на кровать. Мне измерили температуру, она оказалась высокой – 39 градусов по Цельсию, а электрокардиограмма выявила нарушение сердечного ритма. Более того, повышенная температура держалась все последние два месяца. Ночью внутренние органы были настолько горячими, что я почти не пользовался одеялом. Однако днём руки были холодными. Я согревал их, держа в руках чашку с горячей водой.
Я смутно чувствовал, как игла капельницы пронзает кожу, но не мог сопротивляться. Я просто позволил им делать всё, что они хотели, и пытался отправить праведные мысли, хотя мог сфокусировать своё сознание не более чем на 30 секунд. Даже с помощью других людей или держась за стену, я мог продвинуться лишь на пару сантиметров. До освобождения оставалось пять дней, но я понимал, что могу умереть в любой момент и, возможно, не смогу вернуться домой.
Охранники, видя, как я ослаб, опасались, что их привлекут к ответственности. Они сказали тюремному врачу держать меня под капельницей до освобождения. Сам того не осознавая, я признал преследование старых сил, позволив ставить мне капельницы, и всё моё тело отекло. В тот момент у меня не было никаких праведных мыслей. Я думал о смерти и о том, как меня похоронят рядом с отцом.
Мой отец был добрым и честным человеком. Он был неразговорчив и никогда не выражал своих чувств. Когда меня впервые отправили в тюрьму за убеждения, он ходил во многие государственные учреждения и ходатайствовал об освобождении. Отец взял на себя всю работу по дому, готовил еду три раза в день и заботился о моём сыне. В день освобождения сразу после полуночи четверо охранников вывели меня из тюрьмы со скованными за спиной руками и передали сотрудникам местного «Офиса 610». Я был сразу отправлен в центр «промывания мозгов».
В день освобождения из центра «промывания мозгов» меня встречали мама, дядя и младший брат. Глаза матери были покрасневшими и опухшими. Я понял, что произошло нечто серьёзное. Позже мама сказала, что отец скончался. Когда отец узнал, что после освобождения из тюрьмы меня снова отвезли в центр «промывания мозгов», он потерял сознание. У него случился инсульт, и он скончался.
Всё это время старые силы применяли тактику – лишить отца жизни и, используя мою сентиментальность, заставить меня совершить грех по отношению к Дафа. Но я не написал каких-либо заявлений и не выполнил ни одного из их требований.
Когда у меня появились праведные мысли, под защитой Учителя я добрался до дома.
В день освобождения заключённые, следившие за мной, помогли утром пойти в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. Мы вернулись в камеру до 7 утра. Как только я сел на кровать, охранники велели заключённым отвести меня вниз. Трое заключённых поддерживали меня, пока я спускался по лестнице. Два охранника шли сзади. Внизу ждал тот же грузовик, который привёз меня в тюрьму. Я всё ещё хорошо помнил, как меня бросили в него в прошлый раз. Только на этот раз он должен был отвезти меня домой.
Грузовик остановился у ворот. Вооружённый охранник, дежуривший у входа, взял мои документы. Я переоделся в принесённую из дома одежду и подошёл к окну контрольно-пропускного пункта. Дежурный охранник внимательно изучил документы, посмотрел на фотографию, сделанную в первый день: голова свисала вниз, лица почти не было видно. Он спросил: «Это действительно ты? Где ты живешь?» Внезапно я вспомнил слова из Фа Учителя:
«Основоположник всех Фа
Три священных слова «Чжэнь Шань Жэнь» обладают безграничной силой Фа
Истинная мысль «Фалунь Дафа хао» сразу изменит все бедствия»
(«Парные надписи», из сборника стихов «Хун Инь-4»).
Я ответил ему: «Фалунь Дафа несёт добро». Дежурный охранник предложил: «Или ты можешь просто сказать мне название улицы». Я сказал: «Истина, Доброта, Терпение – праведные принципы». Я был настроен миролюбиво, и тон моего голоса был спокойным. В тот момент сознание было ясным и чистым – у меня не было посторонних мыслей.
Когда я произнёс священные слова, то увидел золотистый свет, исходящий из моего тела. Он был мягким и нежным. Излучаемый свет распространялся во все стороны. Это было зрелище, столь же впечатляющее, как и начальная сцена шоу Shen Yun. Я мысленно поблагодарил Учителя.
Сопровождавший охранник недоверчиво посмотрел на меня. Однако дежурный охранник, казалось, ничего не слышал и пригрозил: «Подожди и посмотри, что произойдёт, если ты ничего не скажешь». Он закрыл окно и ушёл. Сопровождавшие меня охранники связались с отделом управления, и через несколько минут дежурный охранник громко крикнул: «Откройте ворота. Выпустите его».
Ворота медленно открылись, и я вышел из тюрьмы.
Первое, что я сделал, придя домой – зажёг благовония и встал на колени перед портретом Учителя. Я поблагодарил милосердного и всемогущего Учителя за защиту на протяжении всего времени прохождения испытаний. С праведными мыслями я снова вышел из логова зла.
Я послушал лекции Фа Учителя, а затем начал выполнять упражнения. В какой-то момент я потерял равновесие и упал, но затем встал и продолжил выполнение упражнений. Я сильно вспотел, и к концу выполнения четвёртого упражнения одежда стала мокрой. Я понимал, что Учитель вычистил все грязные вещи, которые были вложены в моё тело. Ноги и ступни, увеличившись до огромных размеров, онемели и стали малоподвижными, кожа глянцевой. Но я, проявляя упорство, закончил выполнение всех пять комплексов упражнений. Я иду только по пути, запланированному Учителем.
Я хорошо понимал, что нахожусь в очень плохом состоянии. Родственники тоже знали, но никто не упоминал об этом. Когда я лёг спать той ночью, у меня начался жар и головная боль. Я чувствовал себя так, будто все внутренние органы горели. Мне не нужно было укрываться одеялом. Несколько раз в комнату заходила мама, чтобы проверить, в каком я состоянии, и проверяла температуру, положив мне руку на лоб. Она также пыталась накрыть меня одеялом. Когда мама разбудила меня в 6 утра для отправления праведных мыслей, моё тело было негнущимся, как железная плита. Но что бы ни происходило, я был счастлив, что вернулся домой, увидел родных и был благодарен за это.
Моя мать, тоже практикующая, указала мне на то, что мои мысли не соответствуют Фа. Она поделилась своим опытом. Мама рассказала, что однажды во время мытья полов почувствовала дискомфорт в сердце. Первой её мыслью было: «Если Учитель хочет, чтобы я умерла, то я умру. Но если Учитель этого не запланировал, то никто не сможет меня тронуть». Она отправила праведные мысли, чтобы устранить вмешательство старых сил. Меня поразило, насколько сильные праведные мысли были у неё!
В последующие недели мы с мамой вместе отправляли праведные мысли четыре раза в день в установленное время. Мы также дополнительно отправляли праведные мысли длительные периоды времени, чтобы полностью устранить навязанные мне предустановления старых сил. Изменения в теле происходили каждый день – я чувствовал это, когда выполнял упражнения. На 10-й день, когда мы выполняли 30-минутную версию второго упражнения, MP3-плеер переставал работать трижды. Мы с мамой поняли, что Учитель призывает меня использовать более длительную версию. На следующий день мы начали выполнять второе упражнение один час.
Я занялся совершенствованием по Дафа, чтобы избавиться от болезней. Поэтому всякий раз, когда у меня возникал дискомфорт или боль в теле, я полагал, что это вызвано кармой. Всё это время я отправлял праведные мысли, чтобы устранить помехи старых сил и злой дух КПК, но я никогда не понимал, что должен также отправлять праведные мысли для очищения моего тела от злых сущностей.
Находясь в заключении, я осознавал, что у меня есть фанатизм, стремление показать себя, соперничество, похоть и нетерпение, но я никогда осознанно не отправлял праведные мысли на устранение этих привязанностей. Хотя я постоянно напоминал себе о необходимости полностью довериться Учителю и Фа, большую часть своего времени и энергии я направлял на противостояние преследованию, вместо того чтобы очищать и совершенствовать себя. Это была одна из причин, почему старые силы смогли преследовать меня.
Я должен был полностью отрицать преследование старых сил. Даже если я лишусь физического тела, никто не сможет поколебать мою преданность Дафа. Мои твёрдые убеждения не претерпели изменений с тех пор, как КПК начала преследование в 1999 году. Когда КПК и её государственные СМИ фабриковали ложь, чтобы оклеветать и опорочить Учителя и Дафа, ученик Дафа, по меньшей мере, должен был встать на защиту Дафа и опровергнуть эту ложь.
Тем не менее, я осознал, что, позволяя этой мысли проникнуть в сознание, когда я был заключён в тюрьму, я создал лазейку в моём совершенствовании.
Учитель сказал:
«Если народ не боится смерти, разве можно запугать его смертью?»
(«Совершенствуясь внутренне, обезопасить себя от внешнего» из сборника «Суть усердного совершенствования»).
Я по-прежнему думал о смерти. Хотя я не боялся её, я допустил возможность того, что могу лишиться физического тела. Это была человеческая привязанность. Учитель даже не признает существование старых сил, тогда зачем мне терять физическое тело? Разве это не признание преследования, навязанного старыми силами? Я не соответствовал требованиям Учителя к ученикам Дафа периода Исправления Законом. Изучая Фа и анализируя свои мысли, я понял, что это тоже одна из причин, по которой старые силы могли преследовать меня и причинить вред моему телу.
Благодаря тому, что Учитель направлял меня в совершенствовании и оказывал помощь, я обнаружил ещё одну привязанность, которой воспользовались старые силы, – моё представление о своём превосходстве над другими. Мать уже несколько раз указывала и напоминала мне об этом. Однако я игнорировал её замечания и не пытался избавиться от этого пристрастия. В тюрьме я встретил много практикующих, которые из-за давления отказались от совершенствования по Дафа. Ими командовали заключённые, эти практикующие отвергали помощь других соучеников. Я ставил себя выше их и смотрел на них свысока. Иногда моё выражение презрения могло быть больнее, чем физическая боль, причиняемая заключёнными и охранниками.
Когда я общался с другими практикующими или разъяснял факты членам религиозных групп, эта привязанность также всплывала на поверхность. Я знал, что что-то не так, но никак не мог определить, что именно. Это стремление считать себя выше других часто приводило к тому, что я впадал в крайность и не сочувствовал другим. У меня не было смирения, и я часто смотрел свысока на других практикующих и обычных людей. Это было основной причиной того, почему я не мог развить милосердие. В результате этой сильной человеческой привязанностью воспользовались старые силы, чтобы преследовать меня.
Один практикующий также с добротой указал мне на то, что я не очень строго придерживаюсь требований Дафа в совершенствовании. Я часто переезжал с одного места на другое и мешал другим практикующим совершенствоваться. Я не обращал внимания на свою речь и не совершенствовал её, и по-прежнему соперничал с другими. В какой-то момент я переслал статьи, написанные практикующими, которые были «преобразованы» и отказались от совершенствования по Дафа – это разрушительное отклонение от Фа. Всё это дало старым силам повод преследовать меня.
К концу пятилетнего заключения из непоколебимого ученика, который всецело верил в Учителя и Фа, я превратился в человека, у которого не было ни одной праведной мысли. В последние дни перед освобождением я едва не лишился жизни. Какой это был серьёзный урок. Я забыл смотреть в себя и анализировать свои мысли, что ослабило мою веру в Учителя и Фа и привело к тому, что я споткнулся и упал в своём совершенствовании. Причина, по которой я не смотрел в себя, заключалась в том, что я недостаточно и неосновательно изучал Фа. Хорошее изучение Фа и постоянный поиск в себе недостатков – это волшебные инструменты практикующего Дафа.
Прежде, чем выйти из тюрьмы, я с чистым сердцем повторял: «Фалунь Дафа несёт добро. Истина, Доброта, Терпение – праведные принципы». В этот момент Дафа раскрыл свою могучую силу и помог мне пройти великое испытание жизнью и смертью. Учитель дал мне новую жизнь. Спасибо, Учитель, за милосердное спасение.
Я сильно упал на своём пути совершенствования, но с тех пор пробудился и прозрел. Я буду более усердным. Моя стопроцентная вера в Учителя и Закон является мотивацией для меня неустанно стремиться быть усердным. Сохранять сильные праведные мысли, поступать праведно, а также спасать живых существ – это миссия и ответственность практикующего Дафа. Быть самоотверженным и всегда ставить других на первое место – это уровень и стандарт жизни в новой Вселенной. Безоговорочно смотреть в себя и самосовершенствоваться – это верный способ оставаться на правильном пути в совершенствовании. Только когда мы полностью ассимилируемся с Законом, не упуская ни малейшего аспекта, и выполняем наши обеты, мы можем достичь Полного Совершенства.
Как ученик Дафа, я буду совершенствоваться так, как в самом начале. Буду усердно изучать Закон и усердно совершенствоваться. Спасая живые существа и исполняя свои обеты, я буду развивать в себе милосердие, идти в ногу с прогрессом Исправления Законом и никогда не подведу Учителя.
Я также хотел бы поблагодарить моих отца и мать, братьев, жену и невесток, моим детей и всех родственников, которые поддерживали меня и заботились обо мне последние 23 года преследования. Спасибо за вашу помощь и поддержку. Спасибо за ваши жертвы. Из-за меня вас преследовали, на вас оказывали давление, вам угрожали. Все ваши страдания и жертвы станут вашим благословением в будущем.
За свою веру в общей сложности я был заключен в тюрьму на 13 лет. Независимо от того, где меня держали, мама приносила мне любовь всей семьи. Когда я был в центре заключения, она приходила каждые выходные, в любую погоду и никогда не пропускала ни дня свиданий. Когда наступали выходные, сокамерники взволнованно напоминали мне: «Готовятся мамины вкусности».
Когда я получал куриные ножки, жареные закуски из теста и другие вкусности, я всегда делился с другими. В тот момент, когда я давал им «мамины вкусности», все искренне начинали верить, что «Фалунь Дафа несёт добро». Ваши усилия помогли многим из них узнать правду о Дафа и получить спасение.
Чтобы меня освободили, вы обращались в полицию, отдел внутренней безопасности, суд и прокуратуру. Где бы вы ни были, вы сохраняли сильные праведные мысли и праведные действия. Вы утверждали Фа и защищали Фа в праведном и достойном деле, которое потрясло зло до его основания.
Когда я был в заключении, вы посетили почти все правительственные учреждения, от Народного конгресса, Комитета политической консультативной конференции, Управления писем и предложений, Министерства юстиции, Бюро управления тюрьмами до тюрьмы, где меня содержали, чтобы разъяснить правду. Вы отправляли праведные мысли за пределами тюрьмы, чтобы уменьшить жестокое обращение и пытки, которым подвергались практикующие Дафа, включая меня. Я дважды выходил из логова зла, отчасти благодаря вам.
Мама, это ты познакомила меня с Фалунь Дафа. Ты оказала мне финансовую поддержку, когда я поехал в Пекин с петицией к центральному правительству. Ты была тем, кто разъяснила правду всей нашей семье и убедила всех нанять для меня адвоката. Ты даже не дрогнула, когда постучали полицейские и попытались обыскать наш дом. Ты сказала им убираться и спасла наши книги Фалунь Дафа. Ты посетила так много правительственных учреждений и использовала все возможные каналы, чтобы спасти меня.
Храня Фа Учителя в сердце, ты была бесстрашна. Ты никогда не отступала перед навязываемыми препятствиями и угрозами со стороны коммунистического режима. Подтверждая Фа, противодействуя преследованию и спасая живые существа, ты с достоинством шла по пути совершенствования – пути совершенствования, который является исключительно твоим.
Спасибо, мама, как соученице за то, что сопровождала меня в этом замечательном путешествии совершенствования по Дафа. Это моё благословение, что я получил Закон благодаря тебе, совершенствовался вместе с тобой. Спасибо за то, что ты была частью моей семьи. Я буду дорожить этими священными предопределенными отношениями. Давайте будем более усердны в нашем будущем самосовершенствовании и будем работать вместе, чтобы выполнить наши обеты.