(Minghui.org) В Западном парке города Сучжоу в храме Цзечжуан в Зале пятисот Архатов есть статуя сумасшедшего монаха.

У этого монаха десять изъянов: кривой рот, горб, косоглазие, оттопыренные уши, парша на голове, хромоногость, крючковатые руки, кривой позвоночник, деформированная грудная клетка и кривой нос. Хоть даже вид у него неприглядный, но это был очень необычный монах.

Говорят, что до своего монашества этот человек был бедным учёным-книжником, он любил обсуждать разные злоупотребления властью при императорском дворе и критически высказываться о государственных делах Поднебесной. Этот критический и насмешливый взгляд на происходящее отражался и в его сочинениях на государственных экзаменах. В результате, хоть даже его тексты были незаурядными и написанными в стихотворной форме, дожив до 30 лет, он не получил даже звания сюцай (самая низкая учёная степень). Потеряв надежду найти справедливость в этом мире, презрев мирскую суету, он ушёл в монахи, став самым простым монашком, который разводит огонь и готовит пищу. Целыми днями он болтал всякий вздор, поэтому его и стали называть сумасшедшим монахом.

Однажды предводитель чжурчжэней Учжу с многочисленным войском вторгся в Поднебесную с целью покорить Срединную равнину (Китай) и свергнуть правящую династию. Ему навстречу по повелению императора со своим войском выступил искусный и преданный полководец Юэ Фэй. Он почти полностью разгромил армию Учжу, но при императорском дворе появился предатель Цинь Гуй, который вместе со своей женой Ван тайно перешёл на сторону врага. Цинь Гуй занимал высокую должность и, подделав императорский указ, отозвал Юэ Фэя с поля сражения и велел ему прибыть в столицу. Юэ Фэй понимал, что это дело рук предателей, но его преданность государю была настолько сильна, что он не посмел ослушаться приказа. В итоге его оклеветали и казнили.

После этих событий, однажды ранним утром в канун Нового года, Цинь Гуй со своей женой Ван пришёл в храм, чтобы возжечь благовония. Перед главными воротами храма они увидели монаха в рваной одежде, который рубил можжевеловое дерево (иероглиф «гуй» в имени Цинь Гуй, означает «можжевельник»). Однако дерево это выглядело очень пышным и зелёным. Чиновник подошёл к монаху и спросил: «В канун Нового года надо молиться о счастье, зачем ты рубишь такое хорошее дерево?» Это был тот самый сумасшедший монах. Увидев Цинь Гуя, он неторопливо ответил: «На этом дереве завелись вредные насекомые, которые его поедают, если не срубить, то могут пострадать и соседние деревья». Цинь Гуй не унимался: «Но можно же просто срубить его и всё, зачем ты тратишь столько сил, чтобы выкорчевать его с корнем?» На что монах ответил: «Вот вы, такой большой чиновник, а не знаете простых истин. Ведь в древности говорили, что если хочешь убить змею, надо нанести ей удар в самое чувствительное место, если хочешь избавиться от дерева, то надо выкорчевать его с корнем. Я давно уже заметил, что это дерево очень плохое. Посмотрите, у него листья, как у кипариса, а ствол, как у сосны, ни то ни сё». Цинь Гуй почувствовал раздражение, ему показалось, что монах намекает на него самого, но не показал виду и вошёл в храм.

В храме Цинь Гуй возжёг благовония, встал на колени перед статуей Будды и начал молиться. Закончив молитву, они с женой решили осмотреть храм. Когда они подошли к кухне, то почувствовали ароматный запах. Заглянув внутрь они увидели всё того же монаха, который с большим аппетитом ел поджаренную собачью ногу, запивая её вином. Громко чавкая, монах приговаривал: «Какое вкусное мясо у этой жёлтой собаки». Увидев это, жена Цинь Гуя дёрнула мужа за рукав и сказала: «Посмотри, тот монашек совершает грех, он ест мясо». Цинь Гуй услышал, что говорит монах и сразу подумал, что это намёк на его жену, но так как прямых доказательств не было, он не мог обвинить монаха. Пока он раздумывал, как себя повести, его жена с укоризной сказала монаху: «Это чистое место буддизма, ведь монахи не могут убивать живых существ, а ты тут ешь мясо». Сумасшедший монах, не глядя на неё, ответил: «Эта собака была злобной, у неё было злое сердце, она насмерть загрызла многих хороших людей». Женщина рассердилась и попросила мужа поскорее выйти на улицу.

Цинь Гуй с женой вышли из храма и хотели зайти на живописный мост, как вдруг увидели на стене клочок бумаги, на котором кривым почерком были написаны такие стихи:

И связанный опасен тигр,Покуда в жилах кровь течёт.Но у восточного окнаБыл найден хитроумный ход…И так случилось, как нарёкКоварной женщины язык.Но знайте: рок настигнет васИ печень превратится в лёд.(стихи И. Голубева)

Прочитав эти строки, Цинь Гуй замер в изумлении. Его жена тоже прочла стихи и сразу же поняла, что в них говорится об их заговоре против Юэ Фэя. Какое-то время супруги стояли, таращась друг на друга, не зная, как себя вести. Затем Цинь Гуй закричал: «Это уже слишком. Куда это годится!»

В этот момент к ним как раз подошёл настоятель храма. Цинь Гуй спросил: «Кто написал эти стихи? Быстро разыскать его!» Настоятель поспешил выполнить приказание высокопоставленного посетителя и вскоре вернулся, ведя за руку монаха. В руках у монаха была бамбуковая метла. Супруги посмотрели на него – это был всё тот же сумасшедший монах. Приняв суровый вид, Цинь Гуй, указывая на него, сказал: «А я думал, кто же это написал. Оказывается, это сделал ты, грязный оборванный монах!» Монах посмотрел на него и с холодной усмешкой парировал: «А я думаю, кто тут так раскричался. А оказывается это макитра, которая сотрудничает с врагами». Цинь Гуй злобно рявкнул: «Ты видно объелся собачатины, и твой разум совсем помутился. Почему не становишься на колени передо мной?» Трясущимися руками монах показал на свои колени и сказал: «Они у меня отморожены и болят, я не могу на них встать». Цинь Гуй подумал, что монах не такой простой, как кажется, и указывая на его одежду, заявил: «Посмотри, в каких лохмотьях ты стоишь передо мной. Разве у монахов нет никаких правил приличия?» Монах снова усмехнулся и заметил: «Вы человек образованный и знатный, а не знаете простых истин: не судить о человеке по его внешности. Выгляжу я неказисто, но в сердце у меня свет и благородство, не то что некоторые, кто одевается богато и выглядят напыщенно, а сердце заполнено коварством и злобой и совершает только порочные поступки».

Цинь Гуй разозлился ещё больше и закричал: «Посмотри на свою метлу, она же как новая. Наверное, ты ленивый монах и не подметаешь полы, как должно?» Монах не заставил себя ждать с ответом: «Говоришь, что я ленивый? Но моя метла предназначена не для подметания полов, а для очищения Поднебесной от всех предателей!» Сказав это, он начал неистово мести в сторону Цинь Гуя и его жены. С криками о помощи они еле успели отскочить в сторону. Цинь Гуй схватил монаха за пояс, но в один миг пояс отвязался и оказался в его руке, превратившись в большую змею. Разинув пасть и высунув свой кроваво-красный раздвоенный язык, змея бросилась ему в лицо. От страха оба супруга тут же лишились чувств, а когда пришли в себя, то сумасшедшего монаха уже и след простыл.

Вот так и появилось выражение «сумасшедший монах выметает Циня». Люди исполнились большим уважением к этому монаху и причислили его к лику святых. Ему воздвигли статую в храме в Западном парке, чтобы любой желающий мог всегда прийти и поклониться ей.

Источник: «Истории знаменитого города Сучжоу».