Мне искренне жаль тех, кто не понимает, насколько злую сущность в действительности представляет собой коммунистическая партия Китая (КПК). Когда-то я думал точно так же, как они. Хотя люди знают, что коррумпированность в партии – обычное дело, они продолжают возлагать на неё свои надежды. И хотя большинство людей обмануты пропагандой КПК, они никогда не пытались подвергнуть её сомнению, потому что не верят, что общенародные средства массовой информации могут обманывать население целой страны.

Постепенно, пройдя через многие испытания, я, наконец, увидел злобную сущность коммунистической партии. Насилие и ложь всё время действовали вместе, и это становилось всё более и более неистовой и скрытной. Многие не знают о бесчеловечном преследовании, которое происходит вокруг них. Многие семьи добросердечных и невиновных людей были разрушены.

Что касается событий на площади Тяньаньмэнь в июне 1989 года, то военнослужащим говорили, что там не было никаких выстрелов. Им говорили, что среди студентов и собравшихся не было ни одного смертельного случая, и что никто даже не получил никакого ранения, и что некоторые солдаты пролили свою кровь и даже погибли. Поэтому, как военнослужащие срочной службы мы все думали, что протест закончился мирно, и что никто из студентов не погиб. Позже я встретил человека, который участвовал в выступлении студентов на Тяньаньмэнь. Он рассказал о том, как студентов давили танками и расстреливали. Несколько лет спустя пожилой человек рассказал мне, что он на довольно большом расстоянии от площади Тяньаньмэнь слышал непрерывные ружейные выстрелы, похожие на автоматные очереди. Кто-то рядом с ним был убит шальной пулей.

Через несколько лет передача местного телеканала была прервана видеозаписью этого массового убийства на Тяньаньмэнь в 1989 году. Я видел огонь от стрельбы танков и слышал ружейные выстрелы вдали и вблизи. На следующий день все передачи на этом телеканале были прекращены. Телеканал, подвергшийся перехвату, навсегда прекратил свою работу.

Я был потрясён случившимся. Я стал узнавать любую правду, скрывавшуюся за партийной пропагандой.

В мае 1999 года, когда мой отец вернулся домой, он очень серьёзно сказал мне: «Сегодня для членов партии было сделано объявление. Никому из членов партии или союза молодёжи не разрешается практиковать Фалуньгун». На что я ответил: «Наша практика не касается политики и не преследует цели получить власть. Кроме того, в конституции говорится, что у нас есть свобода вероисповедания».

Через несколько дней Центрально телевидение Китая (CCTV), чтобы «опровергнуть слухи», передало объявление о том, что «не было такого утверждения, что членам коммунистической партии и союза молодёжи не разрешается практиковать Фалуньгун». Мой отец, честный и откровенный человек, был смущён. Он сказал: «Это было объявлено на кадровом собрании несколько дней тому назад. Что происходит?»

Многие люди, возможно, забыли про такую маленькую увертюру, произошедшую как раз перед началом широкомасштабного преследования Фалуньгун. Однако в то время я смутно чувствовал этот запах, который появляется перед тем, как тёмные облака собираются обрушиться на землю. Вскоре после этого в конце июля грянули неистовый ветер и кровавый дождь.

Оглядываясь назад в историю, можно заметить, что КПК каждое своё политическое движение начинала с вводящей в заблуждение пропаганды. Когда все СМИ начали сообщать, как практикующие Фалуньгун убивают людей и совершают другие плохие вещи, я понял, что партия сочла практикующих Фалуньгун своими врагами. Вот почему она выдавала хорошее за плохое. Поскольку я решительно продолжал следовать своей вере, моя жизнь резко изменилась. Все уловки КПК по «промыванию мозгов» разыгрывались прямо передо мной.

Моя свобода была ограничена, и меня незаконно арестовали

Сначала мне стали ограничивать вход и выход из военного городка, и меня всё время должны были сопровождать сослуживцы. Затем меня отправили в исправительно-трудовой лагерь. Я протестовал: «Я не совершал никаких преступлений. Это незаконно отправлять меня в лагерь только за то, что я выбрал свою собственную веру». Мне отвечали: «Вы должны внимательно ознакомиться с этой программой. Мы заботимся о вас. Так как мы не смогли найти другого подходящего места для проведения «класса для правового образования», мы воспользуемся местом в исправительно-трудовом лагере». Эта надуманная причина выглядела такой благовидной. Незаконное решение было представлено таким благим способом.

В исправительно-трудовом лагере содержались также и другие практикующие и военнослужащие срочной службы. Нас держали поодиночке в отдельных камерах, но на одном этаже. Нам не разрешали разговаривать друг с другом и изолировали от остального мира. От внешнего мира нас отделяло пять стальных дверей: стальные двери в нашей камере, стальные двери перед лестницей и на нашем этаже, стальные двери в маленький внутренний двор и большие металлические ворота на въезде в исправительно-трудовой лагерь.

Нас жестоко преследовали, используя различные способы. Некоторым из нас не разрешали ночью выключать свет, а обычные лампочки были заменены на лампы высокого напряжения. Других подвергали избиению солдаты и персонал исправительно-трудового лагеря, и у некоторых практикующих был сломан нос. Некоторых подвергали принудительному кормлению, других отправляли в местный исправительно-трудовой лагерь и так далее.

Камера, в которой я находился, была всего восемь квадратных метров, и в ней было три железных кровати. Двое моих сокамерников круглосуточно контролировали меня и докладывали о каждом моём слове и движении. Мне нужно было получать разрешение на любые звонки, а во время звонка меня не оставляли наедине. Каждое письмо, которое я писал, прочитывали. На каждом этаже имелся один общий туалет. Меня сопровождали в туалет и даже там не оставляли одного. Когда меня вызывали на «разговор» с руководством лагеря, сокамерники проверяли и обыскивали мои личные вещи, остававшиеся в камере.

Я был подвергнут психологической обработке и давлению

Многие люди по очереди пытались «промыть мне мозги». Но едва ли кто-либо из них читал книги Фалуньгун. Всё, что они говорили, исходило из пропаганды КПК.

Во время заключения меня заставляли смотреть видео с клеветой на Фалуньгун, заставляли читать статьи, где ложь заменяла правду. Также они вызвали несколько так называемых экспертов, чтобы оказать на меня давление.

Через некоторое время сокамерники стали высмеивать меня и кричали на меня, когда я пытался обратиться к их сознанию, разъясняя им правду. Они критиковали меня, заявляя, что я совершенно эгоистичен, потому что, следуя своей вере, забываю о своей семье. Прежде чем попасть в заключение, я заботился о своей семье и своём ребёнке. В балансировании между работой и жизнью у меня не было никаких конфликтов. Но как я мог заботиться о моей семье, находясь в заключении?

Я испытывал интенсивное давление в среде психологической обработки, и моя жизнь полностью изменилась. Было трудно сохранить нормальное состояние сознания. Всё было по-другому. Казалось, что мои коллеги больше мне не коллеги, а мои родные больше не походили на самих себя. И хотя я раньше был совершенно здоров, я начал испытывать головокружения и головные боли. Гармония и спокойствие, которые я постепенно приобрёл благодаря практике Фалуньгун, незаметно прошли. Я стал волноваться и говорил всё меньше и меньше.

Позже вопреки своей совести я написал гарантийное заявление. Когда мне разрешили покинуть исправительно-трудовой лагерь, меня попросили передать моё удостоверение военного офицера в политический отдел, но я отказался. Меня продолжали сопровождать при входе и выходе из военного городка.

Мне сказали, чтобы я демобилизовался, и всех моих сослуживцев подстрекали убедить меня в этом. Я терпел их насмешки и издевательства и не думал отвечать ударом на удар. Позже меня снова задержали, потому что был незаконно прослушан мой телефонный разговор с другом-практикующим.

Меня дважды подвергали одиночному заключению и «промыванию мозгов». В общей сложности они продолжались около 400 дней. За мной следили и мою свободу ограничивали в течение почти двух лет. Позже я демобилизовался. Но прежде чем сделать это, я вышел из рядов злобной партии. Я был счастлив что, наконец, порвал с этой порочной организацией.

Я нашёл работу в области менеджмента высшего руководства. Однажды за то, что купил билет на представление Shen Yun, я был задержан на восемь суток. Мои документы и сегодня всё ещё находятся в руках полицейских, и при их изъятии я не получил никакого официального документа.

Постепенно я узнавал о ещё худших случаях преследования. Пережитое мною – ничто по сравнению со страданиями моих друзей-практикующих. Чжу Кэмин, миллиардер, был подвергнут пыткам и заключён в тюрьму за то, что апеллировал в защиту Фалуньгун. Впоследствии он подал в суд на Цзян Цзэминя и стал разоблачать жестокое преследование, происходящее в Китае. Я узнал о Сюй Ине, доценте из Университета Цихуа, отправленного на принудительные работы; о Чжэнь Сюйцзине, докторанте из Китайского научно-исследовательского Института электроэнергии, отправленного в исправительно-трудовой лагерь; историю Ци Бинши, внучки известного живописца Ци Байши, которая была сначала помещена в психиатрическую больницу, а затем отправлена в исправительно-трудовой лагерь. Юань Цзян, окончивший знаменитый Университет Цинхуа, был заместителем генерального директора в информационно-технологической компании в городе Ланьчжоу. В течение двух месяцев он подвергался жестоким пыткам и погиб в возрасте 29-ти лет. Среди других, погибших за свою веру, Гао Сяньминь – молодой преподаватель из Университета Цзинань, Чжао Синь – преподаватель из Пекинского делового и промышленного университета, Ли Байфань – преподаватель из педагогического университета Хуадун, Шень Цзяньли – преподаватель прикладной математики в университете Цзилиня, Бай Сяоцзюнь – преподаватель философии в педагогическом университете Дунбэй и др.

Я узнал о преследовании, которое происходило в некоторых исправительно-трудовых лагерях и тюрьмах, таких как исправительно-трудовой лагерь Масаньцзя в провинции Ляонин, исправительно-трудовой лагерь Шуйхуа в провинция Хэйлунцзян, женская тюрьма в провинции Синьцзян, исправительно-трудовой лагерь Фанцзян в провинции Цзянсу, женский исправительно-трудовой лагерь Наньмусы в провинции Сычуань, тюрьма Дуцзюнь в провинции Цючжоу, женский исправительно-трудовой лагерь Саньсуй в провинции Гуандун и исправительно-трудовой лагерь в провинции Юньнань.

Я узнал о бесчеловечных пытках, применяемых к практикующим Фалуньгун, таких как подвешивание в наручниках со скованными руками за спиной, принудительное кормление экскрементами и мочой, инъекции неизвестных препаратов, пытка «смертельная кровать», выставление под палящее солнце, обливание ледяной водой и т. д.

Есть ещё тысячи практикующих, местонахождение которых неизвестно. В военных госпиталях и гражданских больницах в течение ряда лет широко практикуется извлечение органов у живых практикующих для продажи.

Эти чудовищные злодеяния постоянно происходят вокруг нас. Однако большинство людей не знает об этом. Правда была всегда скрыта от общественности, и все эти акты жестокости держатся в тайне. КПК надела лживую маску, чтобы изобразить время своего правления как лучший период защиты прав человека, одновременно используя все доступные ей средства, чтобы преследовать невиновных людей. Она обманывает себя так же, как и других! КПК виновна в самых отвратительных преступлениях! Я надеюсь, что наша родина скоро встретит рассвет, который развеет злобные тучи.

Подполковник в отставке из Китая

Версия на английском языке находится на: http://en.minghui.org/html/articles/2012/5/19/133464p.html