(Minghui.оrg)
Председательствующий судья заболел перед началом судебного заседания
Я получила уведомление из суда о том, что дело моего сына будет слушаться в определённый день в 2018 году, поэтому мы с одной практикующей решили пойти к судье.
Судья спросил, что я хочу ему сказать. Я сказала: «Мы давно знаем друг друга, и я написала вам много писем. Вы знаете, по какому поводу я пришла. На самом деле, меня больше всего беспокоит то, что вы будете привлечены к ответственности, если не поступите правильно. Независимо от того, каков будет результат, я надеюсь, что вы серьёзно задумаетесь над тем, стоит ли подписывать решение суда». Он сразу ответил: «Если я не подпишу его, то кто подпишет? Я должен подписать это решение».
Затем он спросил практикующую, которая пришла со мной, что она думает об этом. Она ответила: «Согласно нынешней политике правительства, судья несёт пожизненную ответственность за свои решения. Я тоже беспокоюсь о том, что вы будете привлечены к правосудию. Преследование Фалуньгун – это политическое движение. Что вы будете делать, когда преследование закончится? После завершения каждой коммунистической кампании правительство всегда находило «козлов отпущения». Более того, прошло уже несколько десятилетий, но до сих пор по всему миру продолжается розыск нацистских преступников. Вы также должны помнить о том, что во время Нюрнбергского процесса о судье того периода сказали: "Да, он не был нацистом, но он был более злым, чем нацисты, потому что знал, что они делают, но выбрал для себя помощь злу"».
Судья выглядел очень серьёзным. Он сказал: «Давайте на сегодня остановимся. Спасибо».
В тот вечер, как только я вернулась домой, зазвонил телефон. Звонили из окружного суда. Мне сказали, что председательствующий судья заболел, и мне сообщат о новой дате судебного заседания. Я знала, что судья находился под слишком большим давлением, и Боги, видя, что он неплохой человек, не хотели, чтобы он оказался виновным. Поэтому он заболел, чтобы ему не пришлось нести ответственность за исход судебного процесса.
Позже я узнала, что в суде было решено провести предварительное слушание, поэтому я договорилась о встрече с заместителем судьи, отвечающим за это дело. Я сказала ему: «Я знаю, что вы хороший человек. Вы откладывали это дело в течение длительного времени, знаю, что вы не хотите вынести несправедливое решение и беспокоюсь о вас. Ведь существует система пожизненной ответственности за рассмотрение дел, и боюсь, что вы будете привлечены к ответственности». «Вы можете быть уверены, что я беспристрастно рассмотрю это дело», − сказал он.
Я пожелала ему успеха и ушла. Оглянувшись, я увидела, что он всё ещё стоит там и смотрит мне вслед.
Предварительное слушание
Окружной суд провёл предварительное слушание в 2018 году. В нём приняли участие все стороны: суд, прокуратура, защита и подсудимые. Я присутствовала на слушании в качестве защитника от семьи обвиняемого. До проведения официального судебного заседания председательствующий судья назначил предварительное слушание по делу моего сына и другого практикующего, которого тоже представлял наш адвокат. Было очевидно, что судья пытался нам помочь.
Слушание началось с оглашения процедуры проведения. Затем председательствующий судья спросил практикующего, допрашивал ли его следователь, не применяли ли к нему меры принуждения, чтобы он признал свою вину, и не пытался ли следователь склонить его к признанию вины, пообещав что-либо за это. На первые два вопроса ответ был отрицательным, но другой практикующий рассказал, что ему устроили ловушку. «Они сказали мне, что если я признаю свою вину, меня не будут судить», – сказал он. «Это типичная ложь!» − воскликнул адвокат. Позже адвокат ещё заявил, что полицейские сначала арестовали практикующего, а уже потом попросили его подписать документы, что также является нарушением закона.
Предварительное слушание закончилось. Председательствующий судья вышел со мной из здания суда и сказал: «Я сделал всё возможное, чтобы помочь вам». Я искренне поблагодарила его.
После предварительного слушания мы разместили большое число сообщений в общественных местах и отправили письма секретарю парткома округа, мировому судье округа, в политико-правовой комитет, дисциплинарный комитет округа, отдел общественной безопасности и его подразделения. Мы разослали более 100 писем. В письмах говорилось о том, что правоохранительные органы с самого начала нарушали закон. Мы слышали, что сообщения и письма оказали большое влияние на общественность.
Разъяснение правды начальнику «Офиса 610»
В 2017 году я много раз пыталась поговорить с начальником окружного «Офиса 610», который приказал арестовать моего сына. Он дольше всех служил в окружном «Офисе 610» – с 2007 по 2017 год.
В первый раз, когда я застала его в кабинете, он был очень зол и, увидев меня, сердито спросил, что мне надо. Затем он нажал какую-то кнопку на своём мобильном телефоне, и я попросила его не записывать наш разговор. Он смутился, так как я разгадала его намерение, и выключил микрофон. Я сказала: «Сотрудники отдела национальной безопасности сообщили, что это вы приказали арестовать моего сына. Пожалуйста, не делайте вид, будто не знаете, зачем я пришла сюда». Он признался, что сделал это потому, что мой сын написал письмо. Я спросила его: «Разве свобода слова не является конституционным правом? Какой закон нарушает написание писем?» Тогда он заявил, что я выступаю против партии. «Власти арестовали более 400 высокопоставленных чиновников. Они даже схватили вашего главу Чжоу Юнкана. Разве вы по положению выше, чем эти чиновники? Разве вам не нужно подумать о своём будущем?» − спросила я.
Мои слова потрясли его, ему больше нечего было сказать. Я почувствовала, что говорила немного резко, поэтому быстро сменила тон: «Мы много лет были с вами соседями. Я в самом деле беспокоюсь о вас. Все, кто замешан в преследовании практикующих Фалуньгун, ищут способы выйти из опасной ситуации, в которой они оказались. Вы должны подумать об этом. После каждого политического движения партия всегда находила, на кого свалить свою вину». Когда я уходила, он вышел вместе со мной и предупредил, чтобы я была осторожна.
По дороге домой я думала о том, что говорила с начальником «Офиса 610» слишком резко, и мне не хватало милосердия. После этого я ещё несколько раз с милосердием беседовала с ним. Постепенно он изменился и пообещал, что поговорит с судьёй о деле моего сына.
Я слышала, что он ушёл с этой должности, и в январе 2018 года в окружной «Офис 610» назначили нового начальника. Я разговаривала с новым начальником в течение двух часов: разъяснила ему правду о Дафа, объяснила почему Цзян Цзэминь (бывший лидер компартии) начал преследование, рассказала о том, как широко Дафа распространился в мире и так далее. В конце нашего разговора он сказал: «Теперь я понимаю – Дафа несёт добро, а вы все хорошие люди. Скажите, пожалуйста, чего вы хотите?» Я сказала: «Вы здесь новый человек, и я не могу просить слишком многого. Но почему бы вам не уделить немного времени делу моего сына?» «Хорошо, − ответил он, − теперь я знаю, что нужно сделать».
Я встречалась c ним ещё несколько раз. Он был рад видеть меня. Я дала ему несколько разъясняющих правду материалов, и он принял их. Он даже приходил ко мне домой вместе с несколькими своими подчинёнными.
Когда я в последний раз была у него, он сказал: «Я сделал всё, что мог. Я поговорил с чиновником, который занимается этим делом, рассказал ему о проблемах вашей семьи и попросил его, насколько это возможно, быть более снисходительным к вашему сыну».
Играть ведущую роль в суде
По какой-то причине после предварительного слушания суд всё никак не назначал судебное заседание по делу моего сына. Я продолжала писать письма и звонить в правоохранительные органы. Они, наконец, определились с датой суда. Но наш адвокат столкнулся с проблемой: он сказал мне, что в это дело вовлечено Пекинское управление юстиции, а сотрудники управления всегда пытались помешать ему высказаться в защиту Фалуньгун. Он предложил мне найти ещё одного адвоката. Если ему не дадут выступить в суде, тогда выступит другой адвокат.
У соучеников были разные мнения по этому вопросу. Некоторые говорили, что нужно последовать его совету, другие полагали, что даже если мы наймём нового адвоката, управление юстиции может помешать и ему. Они попросили меня принять решение. Я много думала, а потом решила: «Я ученица Дафа. Учитель наставляет нас играть ведущую роль в спасении людей. Я должна сама выступить в суде. Если адвокат не сможет говорить, я буду выступать в защиту своего сына».
Я сказала адвокату о своём решении. Он был недоволен и попросил заменить его другим адвокатом. У меня не было выбора, и я наняла другого адвоката. Но за два дня до суда этот адвокат сообщил мне, что сотрудники Пекинской ассоциации юристов дважды приходили к нему домой и грозили отозвать его лицензию, если он будет заниматься делами Фалуньгун. Он посоветовал мне обратиться к своему первому адвокату. Я пыталась позвонить ему, но он не отвечал на мои звонки.
За день до суда председательствующий судья попросил меня зайти к нему в кабинет. Он беспокоился о том, что я не могу найти адвоката. «Должны ли мы продолжать этот процесс?» – спросил он. «Да», − ответила я. Он поинтересовался, могу ли я сама защищать своего сына. И я, не колеблясь, заверила его в этом. Он был тронут и сказал: «Позвольте мне самому найти для вас адвоката, чтобы он защищал ваши права». Я поблагодарила его, но отказалась.
Я считала, что все эти изменения были для меня испытанием того, хватит ли у меня смелости выступить в суде. Ночью перед судом я была очень спокойна и заучивала защитную речь, которую сама написала.
Первый адвокат позвонил мне в 5 часов утра в день суда, так как решил взяться за это дело и попросил меня встретиться с ним в 6 часов утра в центре заключения. Он провёл там пять часов и получил огромную кучу документов, с которых нужно было сделать копии. Мы нашли ксерокс, и у нас было всего около двух часов, чтобы завершить копирование документов до начала судебного заседания, которое было назначено на два часа дня. У нас даже не было времени на обед. Адвокат читал документы, делая с них копии. Мы закончили около часа дня. У него не было времени, чтобы написать защитную речь. Я сказала сама себе: «Значит так тому и быть. Мне просто нужно хорошо справиться с тем, что я должна сделать».
На суде я поняла, что обвинители и сотрудники полиции заранее договорились о вопросах и ответах. Было очевидно, что ответы полиции и свидетелей были отрепетированы. Более того, их ответы были направлены непосредственно на содержание открытых писем и плакатов практикующих. Эта ситуация разоблачала то, как правоохранительные органы нарушали законы при рассмотрении дел практикующих Фалуньгун. На суде они фабриковали множество лживых показаний.
Однако наш адвокат представил веские доказательства, свидетельствующие о том, как прокурора и сотрудники полиции, участвующие в этом деле, нарушили закон. Сотрудники полиции не смогли оспорить эти факты.
Когда начались судебные прения, я предложила адвокату передохнуть и сказала, что буду говорить первой. Сохраняя сильные праведные мысли, я сказала всем присутствующим в зале суда, что Фалуньгун великий, а мой сын невиновен и попросила прокурора показать мне закон, на основании которого моему сыну предъявлено обвинение, и его дело передано в суд. Они молчали. Я заявила, что сын имел законное право писать письма правительственным чиновникам и попросила их точно назвать, какой именно закон нарушил мой сын, написав письма. Прокурор лишился дара речи. Наконец, я указала, что неправильно обвинять его в неоднократном нарушении закона. Их оправданием было то, что сын ранее был приговорён к 11 годам тюремного заключения. Но всё его «преступление» состояло в том, что он рассказывал людям правду о Фалуньгун. Предыдущий приговор был вынесен неправильно с самого начала.
С печалью в голосе я рассказала суду, как полицейские пытали моего сына: пинали, били по лицу, поражали током электрических дубинок, приковывали к железной раме, растянув руки и ноги в разные стороны, срывали ногти с пальцев ног, обливали в мороз холодной водой, заставляли стоять в течение трёх дней подряд, воздействовали электрическими разрядами на его сердце, прижигали сигаретами и т.д. Я задала вопрос: «Вы все работники правоохранительных органов. Скажите, эти сотрудники полиции занимались делом или просто мучили людей?»
В конечном итоге я потребовала, чтобы суд освободил моего сына немедленно и безоговорочно.
Затем выступил адвокат. Перед ним лежала стопка документов, и он читал их один за другим. В конце концов, судья сказал: «Давайте остановимся здесь. Уже 8 часов вечера». Адвокат остановился после прочтения ещё одного документа.
Ни адвоката, ни меня не перебивали. Обвинители не сказали ни слова.
Потом мне сообщили, что план суда состоял в том, чтобы провести судебное разбирательство и освободить моего сына независимо от того, как пройдёт процесс. Они осуществили свой план. После суда мой сын был освобождён.
Стоит отметить, что практикующие распространили мою защитную речь по всему городу, чтобы спасти больше людей. Наши усилия, которые мы прилагали в течение года, не пропали даром. Почти все в городе теперь знают о Фалуньгун и понимают, что преследование этой практики компартией Китая – незаконно.
Все материалы, опубликованные на этом веб-сайте, защищены авторским правом Minghui.org.
