Предопределённые встречи

( Minghui.org ) Это случилось в 2008 году, почти через месяц после землетрясения в уезде Вэньчуань провинции Сычуань. Я только что закончил заниматься делами в столице провинции и сидел в зале ожидания железнодорожного вокзала, готовясь сесть на поезд домой.

Я услышал, как высокий мужчина с женой и ребёнком рассказывал группе людей о землетрясении, и решил подойти к ним.

Мужчина говорил: «...помощь пострадавшим от землетрясения была совсем незначительной, не такой, как сообщалось по телевидению...»

Кто-то прервал его: «В конечном итоге для выполнения спасательных работ пригласили иностранцев».

Другой продолжил: «Если компартия не хочет ничего делать, никто не сможет ничего сделать...»

Я включился в разговор: «Вы правы. Всем это известно. Иностранцам в конце концов разрешили помочь в спасении. Но это произошло через три дня после землетрясения!»

Я продолжил: «Сразу после землетрясения, когда наши власти даже не успели отреагировать, многие страны, поскольку они имеют опыт таких аварийно-спасательных работ, уже предложили нашему правительству помощь, но компартии потребовалось три дня на согласие. Три дня! Можете ли вы себе представить, что стало через три дня с людьми, которые были заживо похоронены под обломками?

В ликвидации последствий землетрясения первые 72 часа называются золотыми. Это означает, что у людей, которых удалось спасти в это время, больше шансов выжить. Более 90 процентов людей, спасённых после первых 72 часов, в конечном итоге умирают. Потому, что в результате страха, голода, усталости на протяжении 72 часов в теле пострадавших развивается полиорганная недостаточность ( примечание переводчика: необратимое повреждение органов), и людям уже очень трудно выжить. Но позволит ли компартия знать людям об этом ?»

Мои слова привлекли всеобщее внимание. Я продолжил: «Самое худшее и ужасное в том, что компартия фактически использует эту катастрофу, чтобы присвоить себе все заслуги по спасению пострадавших. Она ведёт себя так, как если бы без партии никто не был бы спасен из зоны бедствия. Но почему же партия не позволила иностранцам приехать в первые критические часы?»

Высокий мужчина ответил на мой вопрос: «Партия боится, что успехи иностранцев могут лишить её ореола славы. Поэтому партия не позволит иностранцам отправиться в районы с признаками жизни, чтобы найти выживших людей. Их отправят туда, где уже проведены поисковые работы».

Я посмотрел на этого человека, а он посмотрел на меня. Мы оба понимали, что получили эти сведения в Интернете, обойдя информационную блокаду правительства КНР.

Кто-то сказал: «Не может быть. Это невозможно. Это слишком жестоко».

Я сказал: «Коммунистическая партия боится, что иностранцы смогут найти и спасти больше людей, чем китайские службы спасения. Будет ли партия восхвалять иностранцев? Даже если китайские спасатели действительно обнаружат живых людей среди обломков, то насколько реально извлечь пострадавших с помощью нескольких лопат и непригодного оборудования?

Если бы иностранцам предоставили шанс найти выживших под руинами, они, безусловно, помогли им. Люди за рубежом понимают ценность человеческой жизни. Что будет делать руководство партии, если иностранцы настаивают на срочном спасении людей, а сама компартия уже зачислила выживших в разряд «погибших»? Что, если эти новости распространяться за пределы Китая? Итак, вы видите, что каждая иностранная команда спасателей допускается в Китай только после того, как уже больше не осталось выживших. Конечно, КПК будет вновь и вновь публично превозносить собственные заслуги. Как много лжи фабрикует партия, чтобы поддерживать своё величие».

Во время разговора я выяснил, что в этой группе оказалось много юристов, приехавших в столицу провинции для участия в заседании.

Поэтому я обратился непосредственно к ним: «На самом деле, как юристы, вы знаете лучше простых людей о злобной партии и её поступках. Я не буду говорить обо всех других злодеяниях, я лишь хочу коснуться вопроса о том, почему КПК продолжает преследовать Фалуньгун. Ни одному адвокату не позволяется защищать практикующих Фалуньгун. Почему? Вначале некоторые адвокаты высказывали свой протест властям, но через некоторое время они привыкли и успокоились. Почему китайцы так боятся противостоять политике подавления и жестокости КПК?»

Все они опустили головы и притихли, только высокий мужчина заговорил и объяснил всем, что для того, чтобы понять злобность партии, нужно прочитать книгу «Девять комментариев о коммунистической партии».

Его жена, кажется, внезапно всё поняла. Она посмотрела на меня и улыбнулась, как будто мы были старыми друзьями.

Сын этого мужчины также добавил: «Коммунистическая партия действительно виновна во многих преступлениях».

В этот момент прибыл поезд. Я заметил, что большинство людей пошли вперёд, чтобы сесть в первые вагоны, поэтому я пошёл к хвосту поезда и зашёл в один из последних вагонов. Я нашёл свободное место и сел.

Осмотревшись, я заметил, что высокий адвокат, его жена и сын также искали места в этом вагоне. В итоге они сели рядом.

К нам подсели пожилой мужчина и две студентки.

С мужчиной мы заговорили о том, как компартия предательским способом поступила с помещиками в начале своего прихода к власти.

Пожилой мужчина сказал: «В то время все были против землевладельцев, потому что партия так сказала. Никто не смел вымолвить доброе слово в их защиту, даже кто-то их них был очень хорошим человеком».

Сын адвоката прокомментировал: «Может быть поэтому люди впоследствии перестали отличать хорошее от плохого. Чего пыталась добиться коммунистическая партия?»

Пожилой мужчина улыбнулся молодому человеку и ответил: «Ты прав. Никто не мог отличить добро от зла. Люди должны были делать то, что говорила им партия».

Юноша продолжал размышлять: «Тогда разве партия не совершает преступление, действуя подобным образом?»

Его отец кивнул в знак согласился и сказал тихим голосом: «Партия действительно преступна, но хочет, чтобы о ней говорили хорошо. Это само по себе является истинной природой жуликов».

Затем он спросил: «Что будет с нами, гражданами этой страны?»

Никто не ответил, но вопросы, которые поднял адвокат, заставили каждого задуматься.

Немного позже адвокат ответил на свой собственный вопрос: «Все мы будем вынуждены приспособиться к лицемерию в разной степени, и в целом многие из нас уже приняли это, даже если не понимают этого».

Снова никто ничего не сказал, но некоторые, видимо, были не согласны с этим утверждением.

Адвокат продолжил: «Когда партия провоцировала студентов избивать своих учителей, эти студенты вели себя хуже, чем бандиты... В то время каждый гражданин был вовлечён в массовую кампанию».

Сын адвоката поделился своими мыслями: «Сейчас я понимаю. Если каждый из нас встанет на мошеннический путь и примет эти принципы, мы будем слушать и делать то, что нам приказывают. Хорошие люди не будут следовать правилам жуликов, поэтому их будет трудно удержать под своим влиянием, но если все люди станут такими, как они, их можно будет легко контролировать».

Пожилой мужчина улыбнулся и сказал: «Правильно, правильно. Коммунистическая партия наверняка скоро падёт. Даже молодой человек это хорошо понимает».

Две девушки, сидящие напротив меня, ничего не говорили, хотя внимательно слушали. После того, как сын адвоката так просто и доступно подытожил своё понимание, они улыбнулись, и все согласились с ним.

Пока мы разговаривали, поезд прибыл на следующую остановку. Высокий адвокат и его семья должны были выходить. Адвокат повернулся ко мне и попрощался с дружеской улыбкой.

Поезд поехал дальше.

Я повернулся к двум студенткам: «Вы слышали, о чём говорил адвокат? Что вы думаете об этом?»

Одна из них сказала: «Я думаю, что все мы довольно много знаем о том, что он рассказывал, хотя и не так глубоко. Меня тронули слова его сына. В таком молодом возрасте он умеет самостоятельно мыслить и оценивать ситуацию. Он действительно потрясающий молодой человек».

Я спросил: «Вы знаете о студенческих волнениях на площади Тяньаньмэнь в 1989 году?»

Они сказали: «Мы знаем, но наши знания носят очень спорный характер. Некоторые говорят, что студенты не должны шантажировать правительство, другие говорят, что правительство не должно стрелять в студентов».

Я сказал им: «Все эти вещи проанализировать просто. Действительно ли у студентов есть средства, чтобы шантажировать правительство? Разве студенческие движения в прошлом и во всём мире когда-либо шантажировали правительство? Студенты просто высказали свои пожелания, оказали небольшое правовое и моральное давление на правительство. Если правительство сильное, оно будет использовать способы общения со студентами, чтобы решить ситуацию, выслушивая мнения молодых людей и, возможно, даже признавая их заслуги . Это является основным правилом общения в цивилизованном обществе. Но компартия общается с помощью танков и пулемётов. Разве нужно применять силу? Это общение? Нет! Это репрессии!»

Студентки спросили меня: «Чем вы занимаетесь? Вы профессор университета? Вы преподаёте журналистику или историю?»

Я ответил: «Неважно, чем я занимаюсь. Важно то, что мы должны иметь честную и справедливую среду. Мы не должны привыкать к обстановке подавления и считать её нормальной».

Пожилой мужчина посмотрел на меня и заметил: «Вы, молодые люди, очень хорошие. У всех вас такое глубокое понимание нашего общества».

Я уточнил: «Возможно, это потому, что у меня есть чёткое понимание по поводу сущности компартии».

Затем я повернулся к двум студенткам: «В начальной школе вы выступали против Фалуньгун, не так ли?»

Одна девушка ответила: «Разве Фалуньгун не является злым культом? Разве не практикующие Фалуньгун устроили самосожжение на площади Тяньаньмэнь?»

Я посоветовал им: «Мы не можем просто вслепую доверять СМИ, контролируемым государством. Вы также не можете просто слепо верить всему тому, что вы узнали из учебников, выпущенных правительством для школьных заведений...

Позвольте мне задать вам простой вопрос. Кто-нибудь из практикующих Фалуньгун уведомил СМИ о планируемом самосожжении на площади Тяньаньмэнь?»

Студентки сказали: «Конечно, нет. Кто будет делать такие глупые вещи? Уведомить кого-нибудь, прежде чем совершить самоубийство? Ведь это приведёт к срыву плана».

Я задал ещё один вопрос: «Если СМИ не были уведомлены о самосожжении, как они сделали записи, которые позже широко транслировались?»

Две студентки посмотрели друг на друга, смущённо улыбнулись и сказали: «Если бы вы не сказали об этом, то мы действительно не задумались бы об этом».

Я сказал: «Вы студентки с непредвзятыми и широкими взглядами. Подумайте, почему так много китайцев практикует Фалуньгун в Тайване, Гонконге и Макао?»

Одна девушка сказала: «Кто об этом знает?» Потом она подумала немного и продолжила: «Если это правда, то компартия, безусловно наложит запрет на эти новости».

Я поделился с ними ещё одной информацией: «Сейчас Фалуньгун занимаются в более чем ста странах и регионах мира. Иностранцы считают, что это великая практика самосовершенствования. Только в Китае Фалуньгун называют злым культом, который подвергается запрету и преследованию».

Поезд прибыл на следующую остановку. Две студентки вышли. Мы продолжали беседовать с пожилым мужчиной.

Он сказал: «Вы, должно быть, много изучали историю. Слушая Вас и мужчину, который только что вышел, я узнал гораздо больше, чем по телевизору».

Я сказал ему: «Как живущие, дышащие и думающие люди мы должны иметь свои собственные взгляды, а не просто слушать и принимать то, что говорят другие. Прежде всего, мы не должны прислушиваться к компартии».

Он спросил меня: «Вы видите куда движется наше общество?»

Я ответил: «Этот трудный вопрос. Но первая проблема заключается в том, что китайское общество не может отвергать фундаментальный вопрос нравственности. Безразличие к этой проблеме характеризует сегодняшних людей».

Он сказал: «Вы правы».

Я продолжал: «Фундаментальной проблемой Китая является отсутствие веры, что привело к моральному краху. В связи с этим, вопрос об отношении к Фалуньгун очень важен и имеет первостепенное значение».

«Фалуньгун может решить проблемы Китая?» – поинтересовался мужчина.

Я сказал ему: «Фалуньгун направлен на сердца людей. Фалуньгун подвергался преследованиям в течение многих лет, но выстоял. Коммунистическая партия не смогла ни победить, ни подавить, ни подчинить его. Почему преследование партией Фалуньгун настолько серьёзно? Разве не потому, что это конец её существования?»

Пожилой мужчина внезапно улыбнулся: «Теперь я понимаю. Фалуньгун способствует распаду коммунистической партии и таким образом вызволит всех китайцев из лап злой партии».

Практикующий Дафа из Китая

Версия на английском языке находится на: http://en.minghui.org/html/articles/2016/1/18/154845.html