Подтверждая Фалунь Дафа в Пекине, 2000 г.

Подтверждая Фалунь Дафа в Пекине, 2000 г.

Несколько практикующих из моего родного города умерли от преследования до 29 сентября 2000 г., когда я отбросила страх жизни и смерти и решила подтверждать Дафа в Пекине. Будучи там, когда я смотрела небесным оком, я видела, что вся площадь Тяньаньмень окутана плотным, чёрным, яростно клубящимся туманом. Эта сцена врезалась мне в память. То же самое видение явилось мне снова, когда были разоблачены злодеяния по изъятию органов. Я ясно понимаю, что злое преследование Фалунь Дафа и практикующих является ужасающим и беспрецедентным в истории Вселенной! Сто миллионов практикующих отбросило страх за свою жизнь, чтобы защищать истину Вселенной. Их великолепные подвиги потрясают небеса и землю!

Исторический момент: 26 октября 2000 г.

26 октября 2000 г. по всей площади Тяньаньмень стояли полицейские автомобили. Полицейские, солдаты и секретные агенты в штатском присматривались к прохожим, а перед музеем на восточной стороне площади ждало множество больших автобусов. Я сидела под фонарным столбом к востоку от мачты, ожидая торжественного и долгожданного момента.

Всё больше и больше людей собиралось на площади, они закрывали мне вид на площадь. Я перешла к фонарному столбу на западной стороне. Мой разум был невероятно спокоен. Про себя я повторяла статьи Учителя. Внезапно в южном углу площади около портрета Сунь Ятсэня был развёрнут огромный плакат в два или три этажа высотой и около 150 метра длиной! Одновременно голоса, кричащие: "Фалунь Дафа - хао!", "Фалунь Дафа – праведный Закон!", "Восстановите репутацию нашего Учителя!", "Восстановите репутацию Фалуньгун!" всколыхнули всю площадь.

Почти тут же высоко поднялись разнообразные плакаты Дафа. Большие держали 20 человек; маленькие держали отдельные практикующие. Они расцвели на площади, как красные и жёлтые цветы. Непрерывно слышались голоса, кричащие "Фалунь Дафа - хао!", "Истина, Доброта, Терпение!", "Восстановите репутацию нашего Учителя!". Эти голоса долетали до небес и раздавались во Вселенной.

Я помню этот исторический момент. Это произошло 26 октября 2000 года, в 13:20!

Преследователи были поражены этой внезапной сценой! Когда они поняли, что происходит, они начали бить практикующих средь бела дня. Они швырнули на землю супругов из провинции Шаньдун, державших на руках грудных малышей. Они по-садистски пинали и топтали их по головам и по лицу, пока их лица не покрылись кровью. Молодой человек отчаянно старался защитить младенца у себя на руках, продолжая кричать "Фалунь Дафа – праведный Закон!"

Никого не щадили, даже стариков и детей. По двое и больше злодеев избивали каждого практикующего. Вскоре земля, выложенная синим камнем, была покрыта лужами крови практикующих.

Посреди насилия одна женщина в центре площади внезапно вытащила из сумки стопку флайерсов с разъяснением правды и бросила их в воздух. Туристы быстро поймали или подобрали флайерсы. Подбежали около трёх десятков офицеров. Они с проклятьями выхватили флайерсы у туристов и погнались за другими, уносимыми ветром. Несколько раз они сталкивались головами друг с другом, пытаясь подобрать один и тот же флайерс. Они чертыхались и потирали головы и продолжали гоняться за флайерсами. Это было весьма хаотично.

Женщина спокойно бросила оставшиеся флайерсы на ветер. Злодеям потребовалось почти 20 минут, чтобы очнуться и забрать её.

Несколько часов спустя множество автобусов было наполнено до отказа ранеными и запылёнными практикующими. Офицеры кричали в свои рации: "Скорее, пришлите ещё автобусы, нам не хватает!"

Почти тысяча практикующих были брошены в тюрьму в тот день. Они приехали из Тибета, Синьцзяна, Юньнань, Гуйчжоу, Хайнань, Хэйлунцзян, города Наньцзин, Пекина, Шанхая и из других частей страны.

Более 30 практикующих содержались в одной маленькой камере

Позже, в комнате допроса, я постоянно слышала щелчки наручников и кандалов и крики и проклятия из камер, находившихся вплотную друг к другу. Поздно вечером охранники с выпученными, налитыми кровью, глазами и сильным запахом алкоголя принесли различные орудия пыток и занялись практикующими в тёмных комнатах допроса.

После того, как я подверглась пыткам, трое охранников потащили меня обратно в камеру. Я заставила себя встать и начать читать статьи Учителя, и внезапно передо мной появилась сцена: гора ножей с направленными в воздух покрытыми кровью лезвиями, огненное море и котлы с кипящим маслом. Я была потрясена.

Я была незаконно задержана в течение нескольких месяцев. Каждый день арестовывали много практикующих, и многих практикующих уводили.

Все камеры были наполнены до отказа. В маленьких камерах, предназначенных для 12 человек, находилось более трёх десятков. Нам приходилось спать по несколько человек на кровати и на полу. Если я вставала ночью в туалет, мне приходилось стоять в зале и до рассвета ждать своей очереди на узком пятачке.

Однажды ночью меня вывели и привели в комнату для допроса. Я рассказала о преследовании и объяснила, что мы приехали в Пекин, чтобы апеллировать, потому что все остальные каналы для апелляции были блокированы. Примерно через час охранник встал и вышел. Другой охранник сказал мне: "Ваш Учитель такой великий! Он действительно великолепен, потому что он имеет таких учеников, как вы!"

Я сказала ему: "Помните, добрые и злые дела получат соответствующее возмещение. Говорите про себя 'Фалунь Дафа хао' и хорошо обращайтесь с практикующими Фалуньгун. Старайтесь защищать практикующих Фалуньгун!" Одетый в полицейскую форму и фуражку, он кивал и внезапно встал и приветствовал меня, сказав: "Приветствую Вас!"

Я знала, что он салютовал Учителю и Дафа! Еще один охранник был спасён.

Все места, где могли содержаться люди, были заполнены арестованными практикующими, а злодеям всё ещё не хватало места. Мы слышали, что Цзян Цземинь выделил огромную сумму денег, чтобы построить в пустыне концентрационные лагеря для преследования практикующих Фалуньгун.

Место, заполненное плакатами

Однажды я внезапно захотела пойти на площадь Тяньаньмень и снова посмотреть на товарищей-практикующих, подтверждающих Дафа. Через два дня рано утром два охранника надели на меня наручники, посадили в полицейский автомобиль и поехали. Я решила, что преследование усилилось.

Можно жить с огромной свободой и беззаботностью, если у вас нет концепции жизни и смерти. Я думала: "Ладно, я распространила здесь Закон. Теперь Учитель устроил так, чтобы я распространяла Закон в другой среде. Я всё сделаю хорошо!"

Охранник-водитель сказал мне: "Вы поднимете плакат, который разворачивали в тот день, и мы воспользуемся этим, чтобы определить ваш срок". Затем он громко пожаловался: "Он не надсмотрщик над нами, и он не имеет над нами никакой власти. Наш начальник отделения даже не говорил об этом. Почему он заставляет нас искать плакаты на Тяньаньмень в такой холод? Плакатов так много; как вы можете среди всех них найти тот, который держали?"

Мое сердце забилось быстрей: Учитель привёл меня на площадь Тяньаньмень таким особым способом! Я приветствовала Учителя, сделав жест хэши скованными руками.

Меня привели к большому, похожему на театр зданию, где вооруженная полиция охраняла каждый вход. С тех пор, как я впервые прибыла в Пекин, мои волосы из чёрных стали белыми, однако они смотрели на меня как на смертельного врага. Они тщательно и неоднократно обыскивали меня в каждых воротах. После сложных процедур я оказалась в необычайно большой комнате по крайней мере в два этажа высотой.

Комната была заполнена плакатами длиной от двух до пятнадцати метров. Были также деревянные и бамбуковые шесты всех размеров. Меньшей комнаты не хватило бы, чтобы хранить все эти плакаты и шесты. Комната была также заполнена огромными нейлоновыми мешками. Большие мешки смогли бы обхватить не менее трёх человек, взявшись за руки; меньшие мешки сумели бы обхватить двое. Из всех мешков торчали плакаты Фалуньгун. Мешки были сложены друг на дружку до самого потолка. Два охранника посмотрели на плакаты и снова начали жаловаться. Пытаться найти мой плакат было всё равно что искать иголку в стоге сена. Я рискнула поближе посмотреть на драгоценные плакаты. Размер больших я не могла определить, а самые маленькие были всего в ладонь длиной. Они были сделаны из совершенно новой жёлто-красной ткани, шёлковой или атласной. Они были вышитые, вязаные или сделанные другими способами.

Я коснулась плакатов и почувствовала, что каждый стежок был наполнен любовью практикующих Дафа к Учителю и Дафа; каждая нить воплощала желание практикующих Дафа вернуться к их истинной, первоначальной природе. Каждый плакат был бесценен! Удивительно, но я нашла мой плакат, длиной около метра и шириной 15 см. с красными иероглифами "Истина-Доброта-Терпение" на красном фоне. Я немедленно вернулась в тот захватывающий миг, когда развернула его на площади Тяньаньмень. Я тщательно свернула его и отложила в сторону. Про себя я сказала плакату: "Я приду навестить тебя снова на площади Тяньаньмень!"

Охранники устали и были голодны, поскольку давно миновало время обеда. Они ругались и вытирали пот. Они подобрали первый попавшийся плакат и сказали мне: "Давай сделаем вид, что это твой. Как мы можем найти его среди стольких плакатов!" За несколько часов мы просмотрели лишь крошечную часть плакатов.

На выходе мы прошли те же самые сложные процедуры. Могу сказать, что два охранника едва сдерживались. Мы вышли из передних ворот, пройдя не менее шести других ворот.

Автомобиль тронулся. Я умоляла Учителя, чтобы машина ехала помедленнее и вокруг площади Тяньаньмень. Полицейские медленно приближались к площади. Когда мы миновали мост Цзиньшуй, я подняла скованные руки над головой и закричала изо всех сил: "Фалунь Дафа - хао! Истина-Доброта-Терпение! Фалунь Дафа – праведный Закон! Учитель, пожалуйста, не волнуйтесь! Они могут заключить в тюрьму моё тело, но они не могут заключить в тюрьму моё сердце! Я была рождена для Дафа, и я умру для Дафа! Ничто не может изменить меня. Я буду совершенствоваться по Дафа до конца! Учитель, пожалуйста, не волнуйтесь!"

Слёзы текли по моему лицу и впитывались в одежду. Всё остановилось, пока я кричала эти слова. Два охранника были заморожены, как будто их разум отключился.

Когда мы приблизились к Сидань, я отвела взгляд от площади и медленно опустил руки. Автомобиль начал набирать скорость. Я не отказывалась ни от какой возможности распространить Дафа. Я рассказала охранникам правду о Дафа и о возмездии, и я надеялась на лучшее для них.

Оставить жизнь и смерть и спасать живые существа

Политика "преобразования" злой КПК по отношению к практикующим Фалуньгун в тюрьмах была смешна: любой практикующий, обругавший Учителя или Дафа, немедленно освобождался без всяких процедур. Те, кто был настроен решительно, подвергались жестоким пыткам и приговаривались к срокам любой продолжительности. Я спросила: "Я часто клялась перед тем, как заниматься Дафа; теперь я не отвечаю кулаками или словами проклятия. Только Дафа превращает плохих людей в хороших. Почему коммунистическая партия так дьявольски одержима, что заставляет хороших людей превращаться в плохих?" Охранники сказали: "Мы ничего не можем сделать. Мы знаем, что Истина-Доброта-Терпение – это хорошо, но Цзян Цземинь заставляет нас делать это. Тот, кто отказывается следовать политике преследования, будет уволен. Кто будет кормить наши семьи, если мы потеряем работу?" Они были вынуждены идти против своей совести.

Я также слышала, что многие охранники бросали работу и охотно отказывались от своего прибыльного положения и премий, потому что больше не хотели предавать свою совесть.

После бесконечных пыток и попыток "перевоспитать" меня я решила объявить голодовку. Заключённые боялись практикующих, объявивших голодовку, потому что власти запрещали всем заключённым из той же камеры есть и пить. Вот почему заключённые обычно бьют практикующих, объявивших голодовку. Чтобы уменьшить причастность заключённых и других практикующих, однажды днём, после того, как я подверглась жестоким пыткам, я громко объявила о своём намерении устроить голодовку более, чем 30 заключённым в камере, хотя в камере запрещено громко разговаривать. Несколько заключённых немедленно бросились ко мне, схватили за волосы, придавили мои руки и ноги и бросили меня на пол.

Я рассказала им о физических и душевных изменениях, которые испытала благодаря практике Дафа, о серьёзной несправедливости по отношению к Дафа, и о своих причинах приезда в Пекин. Они опустили головы, а некоторые из них заплакали. Я слышала шаги и разговор охранников снаружи, но никто не пытался помешать мне громко разъяснять правду.

Вечером я была вызвана снова. Когда я шла к воротам, я обернулась и сказала: "Спешите изучать Фалуньгун; станьте действительно хорошими людьми, и вы никогда больше не ошибётесь. Прощайте!" Я улыбнулась и помахала рукой. Когда тяжёлые ворота с грохотом закрылись за моей спиной, я услышала приглушённый плач из камеры.

Охранники шли со мной. Они несколько раз останавливались, чтобы спросить направление, и в конечном счёте привели меня в просторный кабинет, где на возвышении сидели семь-восемь женщин-охранников. На столе лежали апельсины, яблоки и земляника. Несколько заключённых из одной со мной камеры сидели на полу. Каждая заключённая держала в руках яблоко и апельсин. Я села на маленький табурет, который они приготовили для меня, и стала ждать, чтобы увидеть их тактику. Я поняла, что они пытались заставить меня отказаться от голодовки. Я начала говорить о Фалуньгун.

В комнате было очень тихо. Никто не ходил и не разговаривал. Я была единственной, кто говорил. Спустя примерно час все присутствующие плакали, включая женщин-охранников. Я продолжала говорить о прекращении всех пыток. Я попросила их перестать помогать злодеям и спасти себя. Я рассказала им о небесном принципе «добро будет вознаграждено, а зло наказано». После того, как я рассказала всё, что хотела, женщина-охранник поднялась и сказала: "Я здесь надзиратель. С этого времени, если вас кто-нибудь будет мучить, немедленно идите ко мне, и никто не должен вас останавливать. Я лично и серьёзно разберусь с обидчиком".

Эта особенная группа людей внимательно выслушала и поняла Фалуньгун в этой особой среде. Их сердца были тронуты, и я достигла цели. Я надолго забыла личное беспокойство. Я объявила, что откажусь от голодовки. Сразу после того, как я закончила, раздались горячие аплодисменты, и все хлопали в ладоши. Несколько охранников и заключённых громко сказали: "Дафа хао! Дафа хао!"

Я была очень счастлива. Они надели на меня тяжёлое пальто, хотя перед этим охранники отобрали у меня одежду и спрятали, сказав, что они заморозят меня до смерти. Два охранника шли впереди; длинная колонна заключённых организованно шла позади меня, а в конце шли охранники. Это надо было видеть.

Многие охранники останавливались поглядеть на нас. Один спросил: "Что это за человек, который имеет такую власть даже здесь?" Другой человек ответил: "Кто же ещё, кроме практикующего Фалуньгун!"

Теплый поток прошёл через мое тело, и я знала, что это было запланировано Учителем. Учитель защищал и побуждал меня, спасая эту особую группу людей. Я плакала.

Она вырвалась на свободу: успех другой практикующей

Однажды вечером я услышала беспорядочный топот, приближающийся к камере. Вскоре дверь рывком открыли и вторглись шестеро мужчин-охранников, несущих женщину 40 лет. Они бросили её на пол и удалились. Заключённые удивлённо закричали: "Это практикующая Фалуньгун!"

Она не могла двигаться. Её штаны были разорваны полностью до самой промежности. Её бедра, икры и ступни, включая пальцы ног, были чёрными. Нижняя часть её тела, от лодыжек до бёдер, настолько распухла, что все было одной толщины. Было похоже, как будто плоть оторвётся от кожи, если распухнет ещё немного.

Она сказала, что группа охранников избила её. Устав, они прижали её к полу и поместили две длинных деревянных жерди поверх её ног. Четыре охранника встали на концы жердей, по двое с каждой стороны, и стали изображать качели. Они сказали: "Посмотрим, кто более стойкий!"

Она объявила голодовку, и преследования стали возрастать. Сначала заключённые удерживали её и заталкивали еду ей в рот; затем они принудительно кормили её, сковывая и надевая наручники. Они сильно стянули наручники и кандалы, так что она не могла согнуть свои опухшие ноги, и ей пришлось согнуть спину. Боль была ужасной. Каждый день в течение долгого времени её мучили и принудительно кормили. Она делала всё возможное, чтобы избавиться от еды, которую запихивали ей в рот.

Прошло более 20 дней. Охранники не смогли ослабить её решимость, даже избивая её чуть не до смерти.

Однажды посреди ночи пришли шестеро мужчин-охранников и сняли с неё наручники и кандалы. Начальник подразделения дал ей билет на поезд в город Ланфан, провинция Хэбэй. Четверо охранников привезли её на поезд в полицейской машине. Они велели ей никогда больше не возвращаться в Пекин. Она улыбнулась, как ребёнок. Хотя она не ела и не пила в течение долгого времени, а её ноги и ступни всё ещё были чёрными и распухшими, её лицо было розовым и сияющим.

Она встала и пошла стремительно и устойчиво. Охранники были ошеломлены, потому что ожидали, что им придётся внести её в поезд. Она вырвалась на свободу.

Практикующая из провинции Хэйлунцзян.

Версия на китайском находится на: http :// www . minghui . org / mh / articles /2006/10/8/139598. html