Отрицая преследования праведными мыслями, словами и поступками, я покинула Центр заключения в течение 48 часов

Отрицая преследования праведными мыслями, словами и поступками, я покинула Центр заключения в течение 48 часов

18 июля 2004 года, немногим позже 2:00 дня, когда я положила разъясняющие правду материалы на аллее напротив городской Первой средней школы, я обнаружила, что меня выследили два милиционера из охраны ворот. Офицер Хэ ( He ) обогнал меня и приказал остановиться, в то время, как офицер Тао (Tao) догнал меня с материалами в руке и спросил: «Это вы их сюда положили?». Я ответила, «Да, потому что Фалуньгун подвергается незаконным гонениям в течение пяти лет. Также меня отстранили от должности учителя на два года из-за того, что я занимаюсь Фалуньгун. Я должна дать людям возможность узнать правду о Фалуньгун».

В тот момент Тао достал сотовый телефон. Но я смело задержала его руку и сказала: «Фалуньгун учит нас практиковать Чжень-Шань-Жэнь (Истину-Доброту-Терпение) и учит практикующих быть хорошими людьми. Более чем в 60-ти странах мира есть люди, занимающиеся Фалуньгун. Почему же я не могу практиковать здесь, в Китае? Цзян Цземинь ( Jiang Zemin ) и его сторонники, которые преследуют Фалуньгун, будут привлечены к криминальной ответственности за это». Офицер Хэ, казалось, даже и не собирался меня слушать, продолжая звонить. Я сделала шаг вперед, когда он направлялся ко мне, и они вдвоем попытались оттащить меня назад. Я увидела, что мимо проходило много людей, поэтому я стала громко кричать: «Люди, смотрите, милиционеры среди бела дня пытаются похитить хорошего ни в чем не повинного человека». Эти два милиционера испугались и отпустили мои руки. Я еще раз громко закричала: «Люди, смотрите, хорошего человека хочет похитить милиция. Что в том плохого, что я практикую Фалуньгун? Почему они похищают меня? Фалуньгун практикуют более чем в 60-ти странах мира. На Цзян Цземиня поданы судебные иски в других странах за преследование Фалуньгун. «Самосожжение» на площади Тяньаньмынь ( Tiananmen ) было подстроено, пожалуйста, не верьте пропаганде, сфабрикованной на телевидении. Фалуньгун преследуют незаконно!». Пока я говорила, вокруг меня начали собираться люди.

Офицер Тао поднял листовку и злостно закричал: «Она распространяет листовки Фалуньгун». Я сказала, «Дай ее мне, и я прочитаю, что в ней написано». Тао не отдавал ее, поэтому я сказала ему: «Тогда ты читай ее! Читай, чтобы все слышали». Ему ничего не оставалось, как открыть первую страничку и прочитать: «Фалуньгун принес нам огромную пользу…» Больше он не посмел прочитать. Я громко сказала: «Фалуньгун принес нам огромную пользу, но Цзян Цземинь оклеветал Фалуньгун. Поэтому, мы вышли только чтобы рассказать людям истинную ситуацию. Фалуньгун учит Чжень-Шань-Жень…» Я продолжала обращаться к проходящим мимо людям. Через пять-шесть минут пришла милицейская машина, и меня затащили в нее. Через окно я увидела людей на улице и громко им закричала: «Фалунь Дафа - это хорошо!» Но милиционеры быстро закрыли окно.

После того, как милицейская машина остановилась возле местного милицейского участка, они вытащили меня. Я громко заговорила, обращаясь к людям на улице: «Фалунь Дафа - это хорошо, Фалуньгун преследуют незаконно. Это не противозаконно, что мы стараемся быть хорошими людьми». Меня приволокли в кабинет; там я отказалась отвечать на их вопросы и постоянно рассказывала им факты про преследования Фалуньгун. Они вырвали у меня из рук мою сумку и пачку материалов с правдой. Я увидела, что на стене висели имена и телефоны милиционеров, работавших в этом участке. Я достала ручку, чтобы переписать их имена. Но молодой милиционер, на котором даже еще не было формы, испугался и кинулся ко мне, чтобы схватить мою руку. Я громко спросила его: «Вы являетесь блюстителем закона; а мы, как граждане, имеем право искать милицию, если она нужна, тогда почему же вы не разрешаете мне переписать телефоны милиции?» Они втолкнули меня в камеру и надели наручники. Несколько минут спустя у меня возникла мысль: «Почему они заковали меня в наручники?!» Поэтому я громко закричала: «Мне нужно пойти в туалет». Повторив это несколько раз, я увидела, что пришло несколько человек.

Вернувшись из туалета, я опять была закована в наручники. Я стала отправлять праведные мысли и попросила нашего Учителя защитить меня и материалы с разъяснением правды. Я продолжала отправлять праведные мысли на протяжении получаса и потом громко закричала: «Я голодна; я хочу есть; я хочу выйти отсюда». Я кричала это каждые полчаса. После того, как я была закована в наручники около двух часов, меня повели в кабинет к начальнику, главному офицеру по имени Кэцзя ( Kejia ). Как только меня ввели в кабинет, я стала разъяснять ему правду. Я рассказала ему про то, что у меня было очень плохое здоровье и как я выздоровела и не потратила ни пенни из государственного бюджета на медикаменты после того, как стала практиковать Фалуньгун в 1998 году. Я также сказала ему, что те, кто следуют приказам Цзян Цзэминя и преследуют Фалуньгун, будут осуждены в сердцах людей. Он спокойно меня слушал. После разъяснения ему правды я также сказала, что еще ничего не ела. Тогда он послал человека, чтобы тот принес мне тарелку риса. После того, как я доела он спросил, как меня зовут и где я взяла материалы, разъясняющие правду. Я отказалась говорить ему. Он сказал: «Ты веришь в Истину, Доброту и Терпение, тогда почему ты отказываешься говорить мне?». Я сказала ему: «Я не говорю вам этого для вашей же пользы. Фалуньгун преследуют незаконно; Цзян Цзэминь, преследуя Фалуньгун, нарушает Конституцию Китая. Если я скажу вам то, что вы хотите, и позже, когда Фалуньгун будет восстановлен и люди проверят сегодняшние записи, то они узнают, что это были вы, кто преследовал меня. Для вас это не будет хорошо. Чувствуя перед вами ответственность, я не дам вам никакой информации, которая может принести вам трудности в будущем». Он сказал мне, что согласно Закону, они должны заключить меня на 15 дней. Я сказала ему: «Я хочу увидеть законные документы, подтверждающие это». Было очевидно, что у них не было никакого законного основания для моего задержания.

В холле здания они установили видеокамеру и приказали отвечать на их вопросы. Однако я не только не ответила на них, а еще разъяснила правду, рассказав про подстроенный спектакль «самосожжения» на площади Тяньаньмынь, а также про то, как улучшился мой характер после того, как я стала следовать Истине-Доброте-Терпению, и как я стала по-доброму относиться к людям, потому что практикую Фалуньгун. Подняв вверх бланк административного задержания, я сказала им: «Рано или поздно, когда-то я подам в суд на Цзян Цзэминя». Четверо мужчин и две женщины затащили меня в милицейскую машину. Я начала громко кричать через окно: «Фалунь Дафа - это хорошо!» Они закрыли окно в машине. Тогда я повернулась к ним и стала объяснять спорные моменты в отношении «самосожжения» на площади Тяньаньмынь. Они громко включили радио, чтобы заглушить мой голос; поэтому я начала отправлять праведные мысли. Когда уже почти стемнело, меня привезли в Центр задержания №37 в городе Люйбаньшуй ( Luipanshui ). Когда меня вытолкнули из машины, я увидела, что на улице были какие-то люди и закричала: «Фалунь Дафа - это хорошо! Цзян Цзэминя будут судить в других странах за преследование Фалуньгун…»

В Центре задержания я отказалась отвечать на их вопросы. Две женщины, которым было где-то по 25 лет, обыскали меня в присутствии всех остальных и также использовали плоскогубцы, чтобы разорвать мою обувь. Один из милиционеров сказал: «Если ты еще раз скажешь, что Фалуньгун - это хорошо, я использую эти плоскогубцы, что вырвать твои зубы». Я повернулась к нему и сказала: «Только посмейте!» Он сказал громко, обращаясь к охранникам: «Накажите ее, не давайте ей одеяло». Таким образом, меня отвели в тюрьму.

Как только я оказалась в тюрьме, около десяти женщин окружили меня и спросили, почему я оказалась там. Я рассказала им историю про Фалуньгун. Я говорила где-то около часа, когда охранник сказала мне: «Все, твои разговоры закончились. С этого момента никому не разрешается говорить про Фалуньгун». Она также прочитала мне тюремные правила. Я подумала, что я не преступница, я ученица Фалуньгун, и поэтому я не буду слушать или выполнять эти тюремные правила, которые были написаны для заключенных и преступников.

На следующее утро пришла администрация на проверку. Все женщины, заключенные в моей камере, вышли на построение. Я громко сказала: «Я не преступница и не буду участвовать в перекличке». Надзирательницы и женщины из моей камеры подбежали ко мне, чтобы вытащить меня на построение; надзирательница начала ругать меня, схватив и ударив меня несколько раз. Мои руки и ноги были так сжаты, что распухли. Они приложили все свои силы, чтобы вытащить меня из камеры. Тогда я села на землю и не участвовала в перекличке. Работники администрации ничего не могли со мной поделать и ушли.

Я часто думала над тем, что была ученицей Учителя и не должна признавать предустановления старых сил; я ждала, когда Учитель поможет мне выбраться оттуда. Мне также нужно было делать много дел, и поэтому я не могла там оставаться. Я продолжала отправлять праведные мысли. Когда они читали тюремные правила, я цитировала Хон Инь ( Hong Yin - сборник стихов Учителя). Когда они пели тюремные песни, я пела «Дэду» ( Dedu - песня, написанная практикующим Фалуньгун).

Я также смотрела внутрь, чтобы увидеть причину, по которой зло похитило меня. Анализируя все, что я делала за последние несколько дней, я увидела некоторые области, в которых я не поступала хорошо. Первое было то, что я не достаточно изучала Закон. Второе было то, что я все больше и больше занималась делами для Дафа, не делая ничего другого. Третье было то, что я не думала про свою безопасность. После того, как я обнаружила свои упущения, я в сердце обратилась к Учителю: «Хотя я не поступала хорошо, я ученица Учителя. Я не признаю старые силы». Я продолжала отправлять праведные мысли и цитировать Фа (1) все время, оставляя промежутки только для еды и сна. Однако Закона, который я могла цитировать, было недостаточно. Только после этого я действительно поняла, насколько драгоценным был Фа.

На утро третьего дня, из-за того, что я отказывалась участвовать в перекличке, меня вызвали на беседу с одним из управляющих тюрьмы, мужчиной по фамилии Хуан ( Huang ). Я рассказала ему про то, как Фалуньгун был оклеветан, а также про то, сколько пользы я получила, практикуя Фалуньгун. Еще я разъяснила ему причины, по которым мы выходим, чтобы рассказывать правду. Он попросил меня сотрудничать и помочь ему в его работе. Он сказал, что меня отпустят домой после 10 дней моего участия в перекличке. Однако я только согласилась наблюдать за перекличкой.

С семи часов вечера за нами закрывалась большая железная дверь и все оказывались в тусклой камере. Кто лежал, кто сидел, кто играл в карты, кто-то хвастался, спорили, пели, некоторые просто спокойно сидели, кто-то плакал и т.д. Комнату наполняла вонь от экскрементов, мочи и грязных ног. Также по камере носились толпы комаров. Я продолжала цитировать Хон Инь, иногда одно предложение, иногда целое стихотворение, но постоянно. Иногда я поддерживала беседу с сокамерницами, рассказывая им правдивую историю про Фалуньгун. Они все знали, что Фалуньгун несет добро. Они предупреждали меня, чтобы я практиковала дома втайне и не говорила про это другим, чтобы меня не похитили в следующий раз.

Около 9 часов вечера железные двери открылись, и кто-то громко прокричал, приказывая мне идти с вещами на выход. Я думала, что они будут делать, допрашивать меня или переводить в другое место? Однако потом я подумала, что не должна ничего бояться, даже если мне придется потерять свою жизнь. Я быстро собрала свои вещи и пошла к выходу. Перед дверью я повернулась и попрощалась со всеми, кто был в камере.

Когда я зашла в кабинет, то там сидели мой школьный офицер и офицер Сяо Ган ( Xiao Gang ) из местного милицейского участка (18 июля этот милиционер подписал заявление о моем заключении). Он пришел, чтобы освободить меня. Сяо Ган сказал: «Учительница Ван, когда вы кричали в защиту Фалуньгун, мы отправили вас сюда, теперь мы лично приехали, чтобы отпустить вас домой; удерживать вас здесь для нас не очень хорошо». В сердце я чувствовала искреннюю благодарность нашему великому Учителю.

Таким образом, под защитой Учителя, я вернулась домой после 48 часов заключения.

Вечером следующего дня (21июля) я пошла к воротам школы к милиционеру Тао, тому, кто первый раз похитил меня. Я показала ему те места на моем теле, где меня били. Я еще раз рассказала ему, почему я практикую Фалуньгун, про улучшение моего физического и психического состояния. Я также рассказала ему о позорной судьбе тех людей, которые выступали преследователями во время Культурной Революции. Он послушал и опустил голову. Я в итоге сказала ему: «Вы преследуете Фалуньгун, не имея на это никакого законного права, Цзян Цзэминь побоялся дать вам какой-либо документ. В один прекрасный день, когда начнется народный суд над Цзян Цзэминем, чем вы защитите себя, чем докажете, что преследование Фалуньгун было просто приказом свыше? Поэтому, исходя из ответственности за свою жизнь, пожалуйста, не следуйте за Цзянем по его дороге в пропасть».

Оглядываясь назад на все трудности за прошедшие три дня, я понимаю, что из заключения мне помогли выйти милосердная защита Учителя и моя праведная вера в сердце.

(1) Закон и принципы; учение Фалунь Дафа.

Практикующая Фалуньгун из Китая.

Версия на китайском языке находится на: http :// minghui . ca / mh / articles /2004/10/22/87230. html